Керины сказки

Такое у Змеев бывает очень редко. Один раз на тьму, если верить Русьстату. Обычно – либо три мужские башки, либо три женские. (Поэтому Змей-Мужик обычно пил и ржал, а Змея-Баба не разговаривала друг с другом.)

– Это всё бляцкая экология, – попытался сумничать Гришка. – А я говорил – съёбывать надо c этих малахитовых гор!

– Вот это прикол! – расхохотался Пяткин. – Отметим это дело?

– Пяткин! Иди домой!

– У меня два братика, крутотень! – пропела свежерождённая Сухомлинская.

И настали для мужской части Змея тяжёлые времена. Сначала Сухомлинская истребовала личного пространства и добровольно-принудительно оттяпала у братьев место под левым крылом, куда прятала себя на ночь. Сеня «переехал» к брату под правое, где заёбывал его нечеловеческим храпом до самого утра. Потом она решила «всё тут переделать» и потащила всё змеиное тело в варяжский гипермаркет мебели, где четыре часа не могла выбрать кресло, мучаясь перед выбором «ольха» или «кедр». На входе в пещеру появился тюль, на стенах – полки и картины с закатом над Фудзиямой. Курить нельзя было даже под крылом, а крестьян жрать только вилками, горячими и с тарелок. Женская чешуя плавала в кофе и забивала слив в ванной. Посещения Пяткина сопровождались закатыванием глаз, односложными ответами через клыки и удалением под крыло, откуда нарочито громко лились «Воронины». Однажды Сухомлинские проснулись от невыносимой боли и обнаружили какого-то залётного половца, который грязным мохнатым копьём пробивал им общий пупок в надежде впиндюрить в него какую-то бижутерию. Это было уже слишком. Покушение на змеиную брутальность.

– А ну под крыло! – Таинственно скомандовал Сеня Гришке.

Укрывшись под плотно опущенными перепонками, оба завели давно назревший разговор.

– У меня есть мысль, – начал Сеня после долгой паузы. – Я… я знаю, она наша сестра, кровинушка и всё такое… Может, это слабость, конечно, но…

– Я «за». – перебил Гришка. – В конце концов, у нас есть регенеративная функция. Дай бог, вырастет Никитос…

– Но мне не нравится «Никита»…

– Бля, ну не об этом щас! А как мы её?.. Того?.. Блин, стрёмно как-то и вообще аморально…

– Я всё придумал. Попросим Пяткина. Пусть опять расскажет свою дебильную байку про хазар. Ну и… типа случайно… Вжжжжик! Как Игорёхе. И всё.

– Это ты хорошо придумал, братан. Но знаешь что меня сейчас волнует?

– Что?

– Почему у меня во рту вкус пива?!

Оба выглянули из-под крыла и синхронно задёргались в нервном тике.

Сухомлинская и Пяткин слились в жарком межвидовом поцелуе.

– Ты чё творишь, Пяткин?! – завопил Гриша.

– Всё-всё… – оторвался богатырь от пасти Сухомлинской.

– Теперь женись на ней! – прошипел горячий Сеня.

– Ты чё мелешь, идиотина?! – обратился Гриша к брату.

– А чё такого-то?

– «Чё такого»? А ну под крыло!

…Зашторив перепонки, Гриша зашептал Сене, заговорщицки оглядываясь:

– Ты реально не понимаешь, что ляпнул?! Какое жениться? Ты вкуриваешь вообще, что бывает, когда два идиота женятся?

– Чо?

– Бляяяяя, Семёёёёён!! Они, по-твоему, чем потом заниматься будут? А у нас кроме пупа еще кое-что общее имеется! Там вон, под хвостом.

– Блять!!!

– Ааааа, наконец-то дошло. Настало время нравоучительных бесед, брат мой! Твою мать, опять чувствую пиво! ПЯТКИН!!!!

…Далее под каждым из крыльев состоялись диалоги, полные возмущений, слёз и неловких пауз.

… – Ты с ума сошла! – орал Гриша на покрасневшую Сухомлинскую в правом крыле. – В кого ты такая?! Мы мудрые, блять, рептилии! А ты ваще башкой мелированной не думаешь! Это же Пяткин! Из всех этих тупых и хитрых людей ты выбрала самое тупое и хитрое! Ничтожное, подлое и алкоголичное!!!

– Ну вы же с ним дружите…

– Это совсем другое! Ты в курсе, что он женат?!

– Он обещал, что разведётся.

– Кто?! Пяткин?! Он обещал, что склеит все расхуяренные вазоны! Ты видишь здесь хотя бы один?! А? А тут развестись!

– Но он такой милый… Цветы дарит… Печенегов! Свежих! В битве ратной добытых!

– В какой нахуй битве?! Он их на невольничьем рынке у варягов скупает, самых дохлых, перед закрытием, по полушке за пучок!

– Ну и пусть! Пусть! Он на хитрости эти заради любви идёт! И я его люблю! Понятно?

– Понятно. Сидеть тебе под крылом год! Авось отпустит!

Гриша яростно задвинул засов на крыле, оставив Сухомлинскую в горестном одиночестве.

Под другим крылом шли разборки не менее драматичные.

– Не в зуб ногой, как это вышло, Симеоне… – затянулся Пяткин «беломориной», – Искра. Лёд и пламень. Будто током это самое… Химия между нами, братан. С первого взгляду. Ничо с собой поделать не могу. Вот те крест, как эти однобожники сраные говорят.

– Хватит врать, Пяткин. Знаю я таких как ты. Хочешь здесь запасной траходро… Бля, я даже фантазию включать не хочу! Тьфу!

– Ну может хоть разок? Мы ж друзья…

– Вот именно! А друзей не… это самое! Любишь сестру – люби! Но, это, знаешь, платонически!

– Ну как платонически, братан? Без этого?! Где ж такое на Руси видано?! Люди засмеют!

– А нас, блять, зауважают, да?! Короче, не дури головы и иди к жене. И хватит бычок тушить о чешую, больно же, сука!