Керн, или Ставка на любовь

Старик протянул руку и, вытащив карту, воскликнул от радости. В его руках был туз, а это означало небольшую удачу начать игру первым. Но, по мере сдаваемых и сброшенных карт, радость уже не столь явственно сверкала в глазах. Одна взятка, вторая, и скоро игра может быть проиграна. Мельник не слишком дорожил поставленной на кон жизнью Идонеи, но с каждой проигранной картой в его сердце зарождалась жалость. Каждый проигранный ход обозначался зверской пыткой, которую придется испытать ей.

– Сначала я влюблю ее в себя до беспамятства и тогда она станет рабой, выполняющей каждый каприз… Потом позабавлюсь с ней, а затем отдам остальным, кто пожелает ее – каждому вплоть до нищего оборванца… Идонея будет унижена до земной грязи под ногами, но сама не поймет этого – так, как она сделает все ради своего господина… Дальше я нагружу ее самой тяжелой работой, и через месяц она не сможет разогнуть спины… А, знаешь, что станет худшим для твоей красавицы-дочери? Я отправлю ее кормить гендерфольских псов… Двуглавые псы такие милые и непредсказуемые. Сначала она потеряет пальчик, затем еще один, пока у нее не станет всей кисти, а затем и вторая нежная ручка уйдет вместе с кормом в пасть псов, – равнодушно произносил Этлин, искоса наблюдая за реакцией старика. Глазные зрачки бедняги ширились, наполняясь неподдельным ужасом. Именно этого и добивался лорд. Увидеть страх и жалость, когда уже ничего нельзя вернуть, вот истинное наслаждение. Под эти страшные, не оставляющие надежды, слова бедняга Бертоцци и проиграл партию в "Керн". Из его глаз потекли слезы – не оттого, что он обрел свободу, а потому, что он обрек свою несчастную падчерицу на смертные муки.

– Лорд Этлин! Сжальтесь над бедной девочкой. Недавно она потеряла мать, а теперь потеряет и меня. Позвольте отыграть ее свободу! Я поставлю на кон все, что имею.

– Старик, твоя дочь должна быть в моем поместье завтра утром. И не вздумай обмануть! Здесь целая таверна свидетелей и каждый подтвердит, что ты мне должен, – усмехнулся Этлин. Игра была окончена, и больше ничего не держало лорда в гнилой, пропитанной бедностью, таверне. – Кэй, мы уходим.

Он поднялся и внимательно осмотрелся, словно мимолетный взгляд мог найти скрытые тайны каждого. Посетители таверны один за другим опускали глаза, пряча сокровенные мысли. Шагая к выходу, он слегка сбавил шаг рядом с Джоном, который опасливо втянул голову в плечи. Мальчишка что-то скрывал, но лорду сейчас не было до него дела. Когда-нибудь он еще вернется и разберется с ним. Проходя мимо Марты, он даже не удосужился взглянуть на нее. Лишь рука в черной перчатке молниеносно дотянулась до шеи и сорвала то самое ожерелье с алмазом, подаренное, можно сказать, в другой жизни. За его спиной остался вскрик боли и безудержные рыдания, разрывающие тишину.

***

– Братец! Ты опять за свое? Зачем тебе очередная игрушка? – шагая бок о бок с Этлином, удивленно произнес Кэй и фыркнул, получив в ответ лишь покачивание головой.

– Ну что ты качаешь головой? А, хочешь, я расскажу тебе, как все будет? Ты покажешь девчонке один из своих карточных фокусов. Выпадет червонная дама. Она тут же тронется умом, влюбившись в тебя. Ты поиграешь с ней в любовь и разобьешь сердце, как было с другими. Все это становится замкнутым кругом. Проклятье! Так, и знай, мне это не нравится!

Этлин шел по мостовой, вслушиваясь в звук шагов, стараясь не замечать слов Кэя.

Да, именно так обычно все и происходило. И до недавних пор вполне устраивало. Иметь власть над любовью, алчностью, тщеславием и над каждым, кто был более или менее интересен лорду – довольно забавная способность. Поначалу в нем кипел азарт к власти, наживе, страсти. А сейчас ему уже все равно. Этлин давно устал от этих игр и возвращался за карточный стол, скорее всего, по привычке.

Внутри уже давным-давно пусто, и лишь снаружи он молод, красив. А зеркало души теперь отражает дряхлого, сварливого старика, уставшего от жизни. Его память стерла, что значит быть молодым, беззаботно бесшабашным, с внутренним добром и распахнутой душой, зовущей любовь в бешено бьющееся сердце. Сейчас оно бьется ровно и испытывает трепет лишь в порыве азарта или минутной страсти. Но так было не всегда…

Несколькими годами ранее он был обычным юношей из бедной семьи, как и его младший брат Кэй. Нищенская лачуга с дырявой крышей у кромки леса служила им убежищем.

Отец дряхлый старик, мать больная женщина. Семья. Дом. Так мало. Но в то же время – много. Тяжелая изнуряющая работа в поле и по хозяйству стала неотъемлемой частью существования. Каждый день был борьбой за выживание. Жизнь – не сахар, но они были вполне довольны ею. Наслаждались каждым мигом, любя и уважая своих стариков, друг друга и даже худую крышу, которая открывала окно к звездам, мечтам о лучшей жизни и любви. Именно любовь впоследствии нанесла сердцу Этлина смертельную рану. Тогда он начал падение в бездну.