Керри Болтон. Левые психопаты

«Эвелинг сказал Элеоноре, что брак с другой женщиной, о котором она услышала, был насильственно навязан ему. Не было другого выхода, кроме как если бы им обоим пришлось вместе совершить самоубийство. Как Эвелинг убедил Элеонору согласиться с этой безумной идеей, никто так никогда и не смог понять. У нее было прекрасное здоровье, и, как доказало вскрытие, ее тело со всеми его органами было настолько здоровым, что она, возможно, вполне могла бы дожить до девяноста или ста лет. Не только так, но и в самое последнее время, когда я говорил с нею, прежде чем я увидел ее труп, на первый взгляд спящий и совершенно непохожий на мертвое тело, лежащий на ее кровати, она с энтузиазмом говорила о ближайшем времени, в котором она надеялась стать более полезной для движения, чем она была когда-либо прежде. Она, должно быть, была порабощена каким-то странным гипнотическим влиянием. Как бы то ни было, конец таким трагическим способом был совершенно ненужным.

Эвелинг, можно добавить, в это время научился писать в точности так же как его жена, поэтому даже для того, кто знал их почерк, было чрезвычайно трудно отличить написанное им от написанного Элеонорой. Лично я не смог различить их почерка. Кто фактически написал заказ на яд, поэтому никто теперь не может сказать. Эвелинг всегда заявлял, что он этого не делал. Но не может быть сомнений в том, что сам Эвелинг принес аптекарю заказ на синильную кислоту и хлороформ, который, как думала бедная Элеонора, она и он должны были принять оба. Во всяком случае, яд был куплен. Элеонора проглотила свою смертельную дозу и немедленно умерла. А Эвелинг не прикоснулся к яду. Он немедленно умчался к поезду, пошел прямо в офис Социал-демократической Федерации в Болт-Корт на Флит-Стрит, и привлек внимание Секретаря Ли к точному времени его визита.

Похороны, на которых было много людей, дали Эвелингу возможность продемонстрировать много наигранного горя и реальной грубости, к которой все чувствовали отвращение; и никто не был более зол на него – ведь обстоятельства самоубийства Элеоноры стали теперь общеизвестны – чем иностранные социалисты, которые считали его человеком самых высоких моральных качеств.

... Эвелинг унаследовал то, что осталось от наследства Энгельса, и в течение приблизительно одного месяца, после того как он зажил со своей новой женой, он тоже был мертв».

Эвелинг, по всем рассказам блестящий человек, переводчик (с Энгельсом) главного произведения Карла Маркса «Капитал» и других работ, быстро стал известной личностью в социалистическом движении благодаря своей связи с Элеонорой Маркс. Он был исполнительным членом Социал-демократической Федерации. Отколовшись от Федерации, он и Элеонора с Уильямом Моррисом основали Социалистическую лигу, от которой он и Элеонора откололись, чтобы сформировать Социалистическое общество Блумсбери. Эвелинг был также основателем Независимой лейбористской партии, и аудитором профсоюза стеклодувов. Он и Элеонора совершили поездку по США в 1886 году от имени Социалистической лейбористской партии. Несмотря на то, что было сказано теми, кто знал его, относительно его физической внешности, он обладал той бойкой легкостью, типичной для социопата, которая позволяла ему легко управлять женщинами.

Другой его известной особенностью была привычка к заимствованию скромных сумм от всех без исключения, независимо от их собственных обстоятельств, не возвращая долги. Первый брак Эвелинга был с богатой наследницей Изабель Кэмпбелл Фрэнк в 1872 году, этот брак продлился до 1874 года. Элеонора была, возможно, самой трагической из его жертв, он убедил ее совершить самоубийство, чтобы он смог уйти к своей тайной жене, также унаследовав остаток от наследства Энгельса, которое получила Элеонора. Такие черты его характера мало интересовали большинство видных социалистов во всем мире, вплоть до рокового конца Элеоноры.

Лаура (и Лафарг)

У Лауры Маркс было три ребенка от Поля Лафарга, французского креола, которого Маркс терпеть не мог из-за его негроидных черт, впрочем, это отвращение на короткое время было обуздано, когда появилась возможность получения наследства от богатых родителей Лафарга. Как отец Маркс был таким же пуританином, как и любой буржуазный джентльмен Викторианской эры. В письме к этому восторженному почитателю Маркс, с намеком на расовые вопросы, что было характерно для него, советовал:

«Мой дорогой Лафарг,

Позвольте мне сделать следующие наблюдения: