Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга II

Он потёр ладонями щеки. Ещё не хватало сейчас покраснеть… Они так верят в него, а он ломает комедию. Но. Другой выход есть? Другого выхода нет. По крайней мере, найти его не удалось.

– Я попытаюсь, – сказал Алексей. – Сейчас мы дождёмся моего коллегу и вместе поедем. Он должен вот-вот прийти… Я не могу обещать вам, что – разберусь. Это было бы… непорядочно. Я занимаюсь всем этим недолго, несколько лет. Как бы – третий разряд. Судя же по вашему рассказу, мы имеем дело с проявлениями, если так можно выразиться, достаточно высоких энергий… Могу себе представить, как это подействовало на всех. Без подготовки – и сразу такой удар по сознанию…

– Скажите, Алексей Данилович, – полковник впервые прямо посмотрел ему в глаза, – то, что происходит – это… подтверждает, что… всяческое волшебство, нечистая сила, что там ещё… существуют? Что всё это на самом деле?..

– И да, и нет. Можно, наверное, сказать так: все наши расхожие представления о потустороннем – это своего рода фольклор. Упрощение, тенденциозное истолкование, иногда – осмеяние. Чтобы не было страшно. А если вы спрашиваете о том, существует ли самоё потустороннее – так вы уже имели возможность убедиться…

– Да… – и полковник опустил глаза. – Пожалуй, что так…

– Вы быстро привыкнете, – сказал Алексей. – В конце концов, неверие было нам всем внушено. А внушение не выдерживает удара о твёрдые факты. Ага, – он указал на дверь, – вот и…

В замке провернулся ключ.

Бог, войдя, содрал с себя плащ, но даже не повесил его, а уронил в угол. Потом двинулся в комнату. Он шёл, будто весил килограммов триста. Алексей вскочил, подсунул под него стул. Бог рухнул на стул боком, повис на спинке.

– Дошёл, – сказал он. – Рюмку коньяка и чего-нибудь горячего.

– Хлебни вот, – Алексей подал ему баклажку.

– Что это?.. – Бог понюхал. – А-а… Это здорово.

Он запрокинул голову и сделал два глотка. Обтёр горлышко и вернул баклажку Алексею. Только после этого он заметил посторонних.

– Здравствуйте, Виктория, – с трудом улыбнулся он ей. – Как всё неудачно обернулось… наверное, пропала та ваша квартирка…

– Почему? – с испугом спросила Вика.

– Что-то там рядом зреет… неприятное что-то. Нарыв. Вам если вещи какие забрать из дому надо – так бегите сейчас, вечером уже может поздно стать. И как-то надо с людьми распорядиться… половина-то ушла-уехала, но многие ещё остались…

– Адрес? – полковник посмотрел на Вику.

Та назвала. Алексей принёс бутылку коньяка и рюмки, налил Богу, потом, не спрашивая, налил полковнику и Вике. Потом себе.

– Наркомовские, – сказал он. – Перед боем. Чтоб дрожь унять.

Полковник кивнул, молча опрокинул и пошёл звонить. Бог выцедил свою рюмку медленно, выдохнул поверх голов, будто выдувал пламя, и чуть просветлел лицом.

– Так вот!.. – сказал он. – Нашёл ведь.

– Не может быть, – сказал Алексей.

Бог сунул руку за пазуху и вынул словно бы книгу, завёрнутую в газету. Но Алексей уже знал, что это не книга.

На стол лёг Белый Лев.

– Вика, – Алексей оторвал глаза от камня и пристально посмотрел на неё. – У меня будет что-то вроде просьбы. Если вдруг… не оставьте Мартына. Хорошо?

– Вот ещё, – сказал из-за спины Мартын.

Он попытался сказать это нагло и независимо, но голос его сорвался.

Где-то

– Пить… – отчётливо прошептала Аски. Наверное, она услышала, как журчит в жёлобе вода. – Пи-ить…

Это было первое её слово за много дней.

– Сейчас… – Отрада приподнялась, взяла половинку разбитого горшка, зачерпнула воду. Поднесла Аски ко рту. Та выпила с жадностью. И наконец открыла глаза.

– Где… мы?.. – это были не совсем слова, скорее – два выдоха, каким-то таинственным способом вынесшие на себе мысль.

– Не знаю, – сказала Отрада. – Где-то под землёй.

– …землёй…

– Я больше не могу, – вдруг сказала Отрада неожиданно для себя. – Я больше не могу! Я никуда не пойду! Я подохну тут, но я больше никуда не… – и замолчала. Что-то было не так. Она попыталась понять, что именно.

Слова не распространялись. Они исчезали тут же, где родились. Не было эха…

– Я так устала…– закончила она убито.

– У меня всё болит, – пожаловалась Аски голосом маленькой девочки. – У меня бок болит. У меня ножки болят. У меня горлышко болит…

И тут она увидела Белого Льва.

– Ух… ты…

Голос её замер, сошёл почти на нет.

– Ты нашла его… – совсем на грани слышимого – шелест.

– Кого?

– Ты всё ещё ничего не поняла… Пойдём же!

– Куда?

– К нему… К нему! К нему!!!

Ликующий вопль, ударяющий в вату.

И Отрада – не зная, зачем, – встала. Отряхнулась. И пошла, пошла – почти падая на каждом шаге…

Мелиора. Фелитополь

Авенезер, повешенный на сухом дереве, был всё ещё жив. Заострённый сучок медленно проникал между позвонками, вызывая боль, которую невозможно было умерить даже с помощью всех чародейских умений. Да и какое может быть чародейство, если связаны руки?..

Кажется, к утру что-то затрещало в основании шеи. Тело дёрнулось непроизвольно и вдруг обмякло. Связки устали сопротивляться входящему клину, лопнули – и деревянное остриё врезалось в спинной мозг.

Теперь до смерти оставались считанные часы…

Глава десятая

Кузня