Кесарево свечение

Девушка на телефоне спросила имя больной, адрес и телефон. На минуту замолчала, видимо вводя данные в компьютер, а после каким-то иным, как будто уже посвященным в суть дела тоном произнесла: Sir, the help is coming. Please, stay with Mrs. Gorelik untill they arrived. It won't take long. Thank you very much for your cooperation.[72]

Вот такие вежливые тут у нас на «скорой помощи». Да что там говорить — немало стоящих превосходных людей работает в этой сфере.

Я осмотрелся. Дом был просторен и убран со вкусом. Комфортом совсем не уступает цэковским стандартам. Пожалуй, превосходит. Одна стена целиком была отдана московской ностальгии: афиши спектаклей, живопись Рабина и Немухина, фотографии, среди них одна и моя далекой давности — Стас Ваксино в день своего сорокалетия на сцене ЦДЛ читает подозрительный текст.

Любка спала и во сне кому-то приветливо улыбалась. Может быть, мне. Может быть, своему сыну Славке. Может быть, своему псу, который сейчас лежал у ее изголовья и вопросительно смотрел на меня. А может быть, и своему мужу — тебе, Игорь, в которого она прошлой ночью стреляла. Я поднялся и пошел на улицу, чтобы встретить машины. Пес отправился за мной. На крыльце он встал на задние лапы и положил передние мне на плечи. Лизнул меня в щеку. Боже, мы можем только догадываться, как страдают собаки от того, что мы творим в их присутствии!

По американским правилам, в случае подобных выходок вокруг дома собирается сущая армада машин. Вот и сейчас, не прошло и пяти минут после звонка, как на огромном красном траке прибыли парамедики из пожарного депо. Группа числом не менее пяти промчалась к дому, словно десант спецназа. Почти одновременно прибыл патрульный «шевроле» полиции. Два статных офицера, затянутых в свои черные штаны и бежевые рубахи с разными бляхами, проявляя благосклонную готовность к любому повороту событий, проследовали в резиденцию Гореликов. Еще две минуты, и пришвартовался амбуланс, то есть квалифицированная медпомощь из соседнего госпиталя «Десять заповедей». Работали мигалки всех трех машин, множество огней, персонал переговаривался по радиотелефонам друг с другом и со своими центрами. Проезжающие между тем мимо соседи делали вид, что ничего особенного не происходит.

После уколов Любка открыла глаза и заметила меня среди хлопочущих спасателей.

«Стас, птичка моя», — прошептала она.

— What did she say?[73] — спросил меня один из полицейских.

— She simply recognized me,[74] — сказал я. Не говорить же копу, что дама назвала немолодого господина my little bird.

Глава пожарников, черный парень лет сорока, явно крутой специалист своего дела, отвел меня в сторону.

— We know this Russian lady, — сказал он. — It wasn't first time, sir, that we treat her on a similar matter, but this time it was really serious. Actually, she already opened the door, from behind which people don't return. Thank God, she threw this stuffup.[75]

— Thank God,[76] — повторил я за ним и перекрестился.

Он улыбнулся:

— Are you Orthodox? Me too.[77]

Врач из амбуланса, молодой человек с походкой теннисиста, взял меня под руку, словно на коктейль-парти.

— Mister… — Он заглянул в свои данные. — Mr. Vaccino, we're going to take Mrs. Gorelik to our hospital. She's certainly out of hot water, but we prefer to make a double-checking all over. Besides, these suicidal cases require some special consulting. You know what I mean. Are you going to follow us? Excuse my curiosity, is it your car parked in the driveway? A striking design, I must admit! Is it European?[78] — По молодости лет он никогда не видел «Делоренов». Узнав, что странный зверь был рожден в его родной стране, доктор был поражен. — I can't believe it's that legendary Deloren![79]

Вот я уже дожил до чего в этой стране — стал субъектом американской ностальгии: пожилой джент с иностранным акцентом на легендарном «Делорене».

Когда Любку выкатывали из дома, она, кажется, уже начала ориентироваться в ситуации. Во всяком случае, сказала своему псу: «Бульонский, сторожи дом!» И тот немедленно отправился внутрь.

«Я еду за тобой, Любка, — сказал я ей. — Не волнуйся, буду поблизости».

«Лапа моя», — пропела она, и глаза ее закрылись.

— What did she want to say in paritcular?[80] — снова поинтересовался полицейский.

— I'm sleepy, — я ему сказал. — That's what she wanted to say, I am sleeeeepy.[81]

He будешь ведь говорить парню, что она назвала меня my paw.

В углу на диване

В холле приемного покоя я лег в темном углу на диван и положил ноги на валик. Я думал, что сразу усну, но не тут-то было. Все что-то прыгало в памяти, в уме, выскакивали какие-то картины, лица, отдельные слова, все малозначительное, никчемушное. Я знал это состояние. Чтобы от него избавиться, нужно начать процесс сочинительства. Начну сочинять повесть о Кукушкиных островах. Внутреннюю повесть из этого романа, вернее, маленький роман, внедрившийся в этот большой. Так в процессе сочинительства можно иногда утихомирить сумятицу ума и даже немного поспать.

* * *