Кесарево свечение

К вечеру я мою его в ванне, в пузырях шампуня, журю за слишком долгое шлянье, сушу феном. Кот становится пушистым, благостным, располагается с комфортом на нашей кровати. Пока я читаю New York Review of Books, он лежит под лампой, жмурится на меня, поет «песню очага». Потом, когда свет гаснет, он перебирается мне в ноги, вытягивается там, кладет подбородок мне на правое колено – знает, где болит. Хвост еще некоторое время колышется над ложем, словно султан конногвардейца, потом опадает. Все заснули: хвосты-усы, руки-ноги, башки-желудки.

Около шести часов утра я, как обычно, открываю глаза и вижу, что Онегин сидит на углу кровати и смотрит в щелку шторы. Интересно, что сквозь него просвечивает стоящий на полке оксфордский словарь. Тогда я понимаю, что это не кот. Это мой Прозрачный, чтобы утешить меня, принял форму и суть кота. Что его побудило к этому? Неужели такая человеческая слабина, как сочувствие? Или он просто привык ко мне, привыкшему к своему коту?

Часть XIV

Ах, Артур Шопенгауэр! пьеса в двух актах

Действующие лица

МСТИСЛАВ ИГОРЕВИЧ ГОРЕЛИК, 100 лет.

НАТАЛЬЯ АРДАЛЬОНОВНА ГОРЕЛИК (урожденная Светлякова), т.и.к. «Какаша», 93 года.

ВТОРОЙ.

ВТОРАЯ.

ДОМ.

В пьесе также участвуют бессловесные фантомы Петуха и Попугая.

Действие происходит во второй половине XXI века в излюбленном месте пенсионеров Европы, на острове Кипр, в окрестностях города Лимасол.

Акт первый

На сцене обширная веранда приморской виллы. Стеклянная стена, выходящая к морю, раздвинута, что позволяет бризу вздувать легкие ткани и шелестеть ветвями комнатных растений. За порогом – терраса с зонтами, за ними обычный курортный пейзаж: пальмы и море с парусами. Море, очевидно, подступает близко к дому: слышен шум прибоя. В левом верхнем углу ослепительно голубого задника неподвижно висит некое овальное небесное тело, которое можно было бы назвать Неопознанным Летающим Объектом, если бы к тому времени НЛО не были уже опознаны.

Присмотревшись к сцене, мы понимаем, что перед нами нечто вроде гимнастического зала вместе с домашней амбулаторией. Непонятные нашему глазу приборы расположены вдоль стен или спускаются на гибких шнурах с потолка. В интерьер, впрочем, вписаны вполне привычный бар, кресла, диваны, книжные полки, большой стол – все в традиционном конструктивистском стиле.

Раннее утро. Побережье еще находится в тени холма Аматус, но в небе уже распространяется свечение еще одного безоблачного дня.

Слышится дружеский, с юморком, мужской голос: «Слава, вставай!» Поет: «Старый барабанщик, старый барабанщик, старый барабанщик крепко спал. Он проснулся, первернулся, всем фашистам в морду дал!» Это, собственно говоря, сам Дом таким макаром устраивает побудку хозяину.

Из спальни, шаркая шлепанцами, выходит старик. Завязывая пояс халата, бредет к открытой стене веранды. Видно, что каждое движение причиняет ему боль.

ДОМ. Доброе утро, Слава, сегодня 14 июля 2065 года. Франция празднует День Бастилии. Температура на побережье Кипра, в районе Лимасол, 20 градусов. Днем будет 29. Воздух очищен на 89 процентов. Запах цветов 65 по индексу ЕМС. Движение судов на орбите, в атмосфере и на поверхности проходит по расписанию. Турецкие войска отброшены к болгарской границе. Потерь нет.