Кеша и хитрый бог

Кеша поправит специальные профессорские очки и скажет:

«Товарищи, я раскрыл все тайны на свете и поэтому прошу дать мне десять часов».

Вокруг все засуетятся, зашумят:

«Вот это так загнул — десять часов!»

Но тут поднимется со своего места дед Казнищев:

«Дать ему, язви его! Шпарь, Кешка, про тайны!»

Отец тоже поддержит Кешу.

«Я согласен, — скажет он. — Только прошу вас, товарищи, на докладе не спать и не шуметь, потому что профессор Кеша съел мороженого и немножко охрип».

Кеша достанет из портфеля отпечатанные на машинке бумаги, покашляет для порядка и начнет доклад. Кеша расскажет рыбакам и про омулей, и про звезды, и про зловредную болезнь рак, от которой раньше никто не знал спасения.

«А бога не было и нет, — скажет Кеша. — Только люди равнодушные, ленивые и такие, у которых голова как пустой барабан, говорят, будто все от бога и бог самый главный закоперщик».

Дед Казнищев снова не утерпит и соскочит со своего места:

«А кто ж тогда, Кешка, по-твоему, самый главный закоперщик?»

«Самый главный закоперщик, товарищи, — человек. Учитесь все на пятерки так, как я, и тогда всё будете знать. Понятно?»

Неизвестно, сколько бы еще продолжался Кешин доклад, но тут заревела сирена, и возле причала показался юркий, прыгающий на волнах катерок.

Кроме моториста в черном бушлате и такой же, как у Кеши, капитанской фуражке, на катерке было еще трое — усатый человек в дождевике, плечистый парень в майке и девушка в цветном платочке. Кеша сразу догадался, что усатый и есть тот самый дядя Степа, который будет строить у них на Байкале консервный завод.

В море

Бывает так, что удачи сыплются на человека, как из мешка. Уже слиплось у тебя все во рту от патоки и конфет, уже давно пора попробовать, какие на вкус перец и горчица, а они все валятся и валятся…

Что же, в конце концов, случилось? До каких пор!

Кеша задавал сам себе этот вопрос и не мог на него ответить. Он просто-таки пересахарился и слипся весь от неожиданных забот и внимания.

Кеша так догадывался, что без дяди Степы тут не обошлось. Отец помогал дяде Степе устанавливать на берегу походную палатку, а потом пришел и вдруг ни с того ни с сего полез в свой старый флотский сундучок и выволок оттуда одну за другой три чудесные морские вещи: коротенький брезентовый бушлат с капюшоном, черный ремень с медной бляхой и карманный фонарик с облупившейся краской.

— Одевайся! — сказал отец.

Кеша очень боялся, что отец передумает. Он мгновенно надел чудесный морской бушлат, затянул до отказа ремень и взял в руки фонарик. Глянул в зеркало на стене и обмер. Перед ним стоял в полный рост не Кеша, не какой-то там никому не известный мальчишка, а самый настоящий морской волк!

Но и на этом приношения даров не окончились. Теперь за дело взялась мать. Она порылась в сундуке, нашла там отличные носки с резиночками и теплый шерстяной шарф в клетку. Этот шарф мать купила еще в прошлом году, но носить никому не давала, а только пересыпала его от моли табаком и в солнечные дни проветривала и сушила возле избы на веревке.

Но недолго любовался Кеша подарками. Оглядев Кешу со всех сторон, отец погнал его спать на стожок.

— Хватит перед зеркалом вертеться, — сказал он. — Вставать завтра рано.

Кеша отнес все свое добро на стожок, разложил рядышком, сунул фонарик под подушку и снова подумал: «Вот это да!»

Среди ночи отец разбудил Кешу. Кеше очень хотелось спать, и он никак не мог понять, что это за человек возле него и что этому человеку надо.

— Вставай, Кеша. Ну, вставай же ты!

Кеша поднял голову, поморгал глазами и снова свалился на стожок.

Отец взял Кешу за плечи, легонько встряхнул:

— Ну и силен ты, парень, спать! Пойдешь в море или не пойдешь?

Каждый день по сто раз слышал Кеша про море. Слово это, так же как и само море, несло в себе какое-то загадочное непостоянство. Рыбаки всегда говорили о нем с уважением и нежной привязанностью. Если слово произносилось громко, уху слышались взмахи волн и рокот донных камней, если тихо — чудились задумчивые всплески серебряной зыби и посвист чаячьих крыл.

Кеша еще не проснулся как следует, но уже услышал это слово и понял, что оно обернулось для него какой-то неузнанной, заманчивой стороной. Что это было, Кеша еще не знал. Повертел головой, отгоняя сон, и тут увидел отца в брезентовой рыбачьей робе и сером измятом картузе.

В море! В море!

Кеша скатился со своего стожка и, сам еще не веря тому, что произошло, начал одеваться. Штаны, рубашка, чуть-чуть просторный и длинный в рукавах бушлат, а поверх всего — замечательный, в черную и красную клетку шарф.

Кеша шел с отцом к Байкалу и втихомолку ощупывал подарки. Получалось так, что это были не просто подарки, но вещи, без которых, пожалуй, немыслимо ни самое море, ни новая, нежданно-негаданно открывшаяся перед Кешей рыбачья судьба.