Кеша и хитрый бог

Кеша тряхнул головой. Глупое видение исчезло. Возле стола, размахивая широкими рукавами рясы, стоял Пашка. Пот катился ручьем с лица Пашки, недобрым светом горели серые пустые глаза.

Было в этом человеке что-то опасное и злое. Кеша съежился и снова закрыл глаза.

— Леха! — тихо позвал он. — Пойдем отсюда, Леха!

Леха не ответил.

Кеша отполз немножко назад и увидел своего друга. Положив белесую кудрявую голову на кулак, Леха самым бессовестным образом спал.

Ботинки

Кеша в избе один. Он: уже смахнул везде пыль, вымыл полы и теперь стоит возле этажерки и вынимает одну за другой отцовы книги.

Кеша поленился сбегать в библиотеку, а те книги, что попадаются под руку, — не по зубам. У Кеши своя только одна читаная-перечитаная книга «Как закалялась сталь».

В прошлом году отец подарил в день рождения. На первой странице твердым и узловатым, будто морской канат, почерком написано: «Прочти, Кеша, и подумай!»

Кеша смотрит на эту надпись и видит отца. У него широкие плечи и плотная, загорелая до черноты шея. Густые медвежьи брови сходятся на переносице и придают лицу строгое, почти суровое выражение.

Надпись на книге со значением. Это ясно. Неясно только одно: как подражать Павке Корчагину, если тут ни строек, ни заводов, ни железной дороги.

Кеше скучно. Книг нет, на рыбалку отец не берет, Тоня с матерью ударилась в божественные дела. Вчера Кеша приходил к Тоне, но она даже из дому не выглянула. На порог вышла мать. Посмотрела подозрительно на Кешу и сказала:

— Ты, Кеша, Тоне не мешай, нечего…

Как будто бы Кеша мешает!

Кеша вздохнул от огорчения и решился пойти с Лехой Казнищевым купаться. С Лехой плавать на «Ольхоне» нельзя, потому что Леха не умеет еще ни грести, ни править рулевым веслом. Какое с ним катанье!

Леха оказался дома. Он стоял возле калитки и высвистывал щербатым ртом какую-то пустяковую, на два колена, песенку. Леха сам себе дирижировал пальцем и притопывал, как гармонист, ногой. На пухлом, перепачканном сажей лице его были написаны смятенье и мечта.

— Лех, пошли купаться! — позвал Кеша.

Леха прервал песенку, отрицательно качнул головой:

— Не пойду, у меня штаны продраны.

— А ну, покажи…

Леха повернулся к Кеше и с готовностью показал длинную рваную прореху.

— У деда глаза слепые, — объяснил он. — Дед хотел зашить, а потом перехотел. Он в лавочку за солью пошел.

Кеша участливо осмотрел Лехины порты. В такой одежде ходить по поселку действительно было рискованно.

— Собаки тебя драли, что ли? — сердито спросил Кеша.

— Не, это не собаки. Я на крышу лазил.

Кеше было и жаль Леху и досадно — один друг и тот без штанов…

— Тащи иголку, — сказал он. — Нечего светить. Не маяк.

Прикрывая рукой голое место, Леха пошел в избу. Скоро он возвратился и принес Кеше ножницы, иголку и лохматый серый лоскут.

— А ты умеешь зашивать? — с надеждой спросил он.

— Спрашиваешь! Снимай, пока не передумал.

Леха в один момент выбрался из портов, сел на завалинку и прикрыл колени подолом рубахи.

Кеша, будто сеть, распялил на пальцах Лехины порты, оглядел дыру, а затем принялся вырезать и выравнивать ножницами заплату.

— Сейчас, Леха, мы тебе приварим. Зубами не отдерешь!

Но дело шло не так ходко, как думалось Кеше. Заплата ускользала из-под иглы и пришивалась не там, где надо. Вместо красивого тонкого рубчика топорщилась какая-то кривая горбатая гармошка.

Кеша шил и ругал себя за слабый, податливый характер — надо же было связываться с этими тряпками!

Кеша исколол себе все пальцы, но работы все же не бросил. Обошел заплату вкруговую иглой, припаял для прочности в центре и отдал Лехе.

— Надевай, чтоб ты сгорел!

Растроганный и немного смущенный заботой сурового друга, Леха немедленно полез в порты. Теперь он готов был идти с Кешей куда угодно, хоть на край света!

Но купаться Кеше и Лехе пришлось не скоро.

Едва Леха облачился в порты и заправил рубаху, калитка скрипнула, и во двор с пакетиком соли в руках вошел Казнищев.

Казнищев сразу заметил шикарную заплату на портах Лехи. Глаза его просияли такой радостью, что Кеша опустил голову и покраснел. Казнищев сел рядом, положил Кеше руку на плечо:

— Ты, Кешка, чего скраснелся? Ты, брат, того, не надо… Ты думаешь, ты просто Лешкины порты зашил? Нет, Кешка, ты в самую суть смотри…

Казнищев говорил убежденно, но как-то совсем не ясно для Кеши. Ну, зашил порты, и ладно. Какие могут быть еще разговоры!

Казнищев и сам понимал, что изъяснялся туманно и отвлеченно. Он положил пакетик с солью на завалинку, ковырнул в воздухе рукой.

— Ты, Кешка, погоди, я тебе сейчас все по порядку обскажу. Ты не торопись…

Казнищев, как и все старые люди, у которых большая часть жизни осталась уже позади, любил вспоминать всякие бывальщины. Прицелился глазом куда-то вдаль и сказал:

— Главное, Кешка, чтобы в душе у тебя сердечность была. Тогда и беда — за полбеды, и горе — за полгоря. Одним словом, с таким человеком куда хошь — и в море Байкал, и на зверя, и на войну… Сейчас я тебе, Кешка, про Архипа Ивановича, то есть про Тонькиного отца, обскажу…

Казнищев полез в карман за кисетом, не поворачивая головы, посмотрел краем глаза на Кешу: