Кэтти

Затем он молчаливо пожевал свои седые усы, печально покачал головой и отвернулся от окна, когда увидел, что Майкл попрощался с Миллетом.

— Проследите за ним из другого окна, — сказал он, — и пусть с него не спускают глаз.

Глава 4

— К кому он заходил? — спросила она полковника, когда тот зашел в гостиную на первом этаже.

— К Миллету. Я бы хотел знать, что, черт возьми, он здесь ищет.

Лицо Кэтти передернулось.

— Имея дело с сыщиками, трудно узнать, делают ли они что-нибудь ради собственного удовольствия или по служебным обязанностям, — заметила она. — Полагаю, что он просто хочет возобновить на улице преступников свои старые знакомства.

— Оставь это выражение.

— Я выражаюсь так, как мне нравится, — возразила она спокойно. — Ты, кажется, становишься несколько нервным. Отчего, собственно говоря?

— Я ведь не нервничаю, — шумно запротестовал он. — Я просто старею. Организованное нами предприятие — очень большое, слишком даже большое для моих вкусов. Если бы я чувствовал себя так, как несколько лет назад, Кэтти, то бросил бы все это грязное дело. Мы ведь накопили целую кучу денег — так отчего же нам теперь не блаженствовать в покое?

— Право, не знаю, — сказала она, не реагируя на его раздражение, — как быть с Майклом?

— У Грэгори что-то на уме, — начал полковник — а именно…

— Перерезать ему глотку, — перебила его девушка. — Грэгори всегда был очень груб и расположен к насилию. Не могу себе представить, чтобы он когда-нибудь совершил нечто подобное, но предполагаю, что как сын знойного юга, он не может отказать себе в удовольствии вести подобные разговоры. Нет, мой полковник, до сих пор ни одно убийство еще не запятнало нашей совести, и будет гораздо приятнее, если мы и впредь не польстимся на это. Мое мировоззрение вполне роднится с теорией Майкла. Недавно прочла в одной социалистической газете его статью о праве на жизнь. Я тоже против истребления ближних. Но ничего не имею против «кровопускания», когда речь идет о ком-нибудь слишком насосавшемся крови. И все-таки, когда хорошенько подумав, не знаю, дошла бы я до такого.

— Что ты этим хочешь сказать? — прищурив глаза, спросил полковник.

— Я этим хочу сказать, — чуть приподняв плечи, начала она медленно, — что, собственно говоря, не знаю, являются ли мои убеждения действительно моими или только твоими, которые я отражаю словно зеркало. Ты видишь, дядюшка, что, несмотря на свою молодость, я рассуждаю здраво и вот говорю себе, что ни одна девушка девятнадцати лет не обладает вполне установившимися воззрениями — это значит не собственными, но принадлежащими другому. Может быть, я в двадцать пять лет буду смотреть на тебя как на страшного человека и принимать все это — она распростерла свои руки — как нечто такое, что приводит в содрогание, когда об этом вспомнишь…

— До тех пор, — вставил расчетливый дядя, — ты — мисс Али-Баба, главнокомандующий нашей маленькой армией и очень миловидная молодая дама… Впрочем, Грэгори становится очень неприятен.

Засмеявшись, Кэтти взглянула на дядю.

— В лице Грэгори мир потерял великого бойца, — заметила она. — Какая муха, собственно говоря, его укусила?

— Тише! Тише, дитя мое! — попросил ее дядя. — Наш уважаемый друг наверху, и, во всяком случае, никогда не рекомендуется скверно отзываться о своих сообщниках. Наше призвание, сама знаешь, принуждает нас к известным условностям.

— Как странно все это звучит, — воскликнула девушка, потягиваясь и обхватывая руками колени. — Знаешь ли ты, дядя, я никогда не была способна мыслить, как другие люди, и с самого детства меня привлекало только то, что я отнимала у других. Только это прельщало меня. В пансионе, в Лозанне, где я воспитывалась, до того как возвратилась сюда, все люди, не преувеличивая, казались мне сумасшедшими, несмотря на то, что ты меня предупреждал об их эксцентричности. Все отцы моих соучениц были торгашами, — а это — законный метод, чтобы нажиться за счет своих близких. Но только представь себе монотонность такой жизни! День за днем, год за годом работать без отдыха, без приключений, исключая даже, может быть, редкое развлечение, доставляемое считанным посещением театра или какого-нибудь пикантного развлечения.

— Я даже не подозревал, что такие приключения существуют, — произнес полковник, закрыв глаза и поглаживая усы.

— Еще как! — заметила племянница. — Встречаешь таких господ и кажется — все они принадлежат к категории роботов: «Добрый вечер, мисс», «Мы, наверное, уже встречались», или «Нам, конечно, по пути?»

— И что происходит потом? — забавляясь, спросил полковник, кладя сигарету в пепельницу.