Кетцалькоатль (СИ)

Заметив, что давление ослабело, я начал движение вперед. Сделав два шага, наношу удары и жду, когда соратники подтянутся, образуем вместе почти прямую линию, после чего делаю следующие… Иногда ступаю по телам убитых и раненых. Последние шевелятся. Один даже ухватил меня за правую лодыжку. Я дрыгнул ногой, высвободив, после чего сильно ударил пяткой вниз, попав во что-то твердое, и сделал следующую пару шагов, встав на каменистый грунт.

Плотность вражеской армии передо мной начала стремительно разрежаться, и вскоре рядом не оказалось никого, достойного моего удара или укола. Колья дрогнули и побежали. Я не стал их преследовать, чтобы не попасть под дружественный обстрел. Надеюсь, у аука осталось еще много стрел, чтобы завалить как можно больше удирающих врагов. Легко попадать в мишень, которая спиной к тебе, не видит летящих в нее стрел, не уклоняется. Страх, который обязан помогать спастись, порой отключает разум, и жертва ломится по прямой к своей гибели, хотя в данном случае та не спереди, а догоняет.

73

Я был уверен, что придется провести еще два-три нападения и разгромить пару ответных рейдов, после чего колья прогнутся. Они оказались слабаками. Скорее всего, поверили, что я действительно сын Инти и Кильи. У колья эти боги называются по-другому, но вызывают не меньше уважения. Вдобавок в последнем сражении погиб от моей сабли Чампи, сапана Хатуна, то есть первый среди равных правителей народа хаке. Это был тот самый воин в шлеме, похожем на перевернутую ступу. На следующий день к нам пришли парламентеры и попросили разрешение забрать несколько трупов, включая его. Мы в то время стояли лагерем в паре километрах восточнее долины и, так сказать, зализывали раны. Потери на этот раз были существеннее, несколько десятков человек, включая лучников и метателей дротиков, но, конечно, несравнимы с вражескими. Колья потеряли на поле боя почти половину своей армии. Я разрешил забрать всех убитых. С мертвыми не воюю. Парламентеры передали своим мой ответ, после чего вернулись с тремя сотнями безоружных людей, которые завернули в куски ткани и унесли своих погибших командиров, а остальные трупы перетащили во впадину, похожую на огромную каменную чашу, после чего завалили их валежником и подожгли. Ветер был западный, который долго приносил в Пакаритампу запах палёного мяса. Для горожан этот был самый приятный аромат. Всё, что не догорело, колья завалили камнями и ушли.

Через две недели, когда я собирался нанести колья следующий визит, прибыла их делегация. В ее составе был Ванка, хозяин постоялого двора из Хатуна. Наверное, похвастался, что знает меня, и поплатился за это путешествием в Пакаритампу. Хотя, может, для него это большая честь — быть переводчиком в посольстве. Они прибыли вечером, поэтому важный разговор отложили до утра, но я пригласил к себе на ужин Ванку, как старого знакомого.

— Я как услышал тогда от тебя, что ты приплыл на бальсовом плоту с севера, так и подумал, что ты станешь нашим сампана! — сообщил он радостно, точно свершившееся предположение было самым важным делом всей его жизни.

— Ты знал больше меня! — отшутился я, после чего перевел разговор на то, что сейчас творится в Хатуне.

— В нашем городе траур. В сражении погибло много воинов, семьи остались без кормильцев. В этом году урожай хороший, а вот кто будет засевать в следующем и что соберем с полей — никто не знает, — рассказал он, после чего добавил: — Главное, чтобы война закончилась. Тогда как-нибудь справимся.

— А вы разве не делаете запасы на случай неурожайного года? — поинтересовался я.

— Делаем, но мало, потому что даже в хорошие годы больших излишков не бывает. Мы запасаем шерсть, ткани, вяленое мясо лам, которые и обмениваем у народов побережья на кукурузную муку, кинву, картофель, батат, вяленую рыбу, — ответил Ванка.

Сам того не подозревая, он сообщил мне нужную информацию. Наверняка его предупреждали, чтобы не проболтался о целях посольства, но интересовало меня другое. Понятно было, что прибыли колья, чтобы выпросить мир на любых условиях. Мне нужно было знать, сколько и какого продовольствия смогут они отдать в этом году. Урожай был хороший, значит, тряхнем их основательно.