Кевларовые парни

— Волга впадает в Каспийское море. Границ на воде нет. ГАИ тоже.

— Значит, на ближайшие выходные всякую личную жизнь придется отменить. С чем я нас всех с большой проникновенностью и поздравляю. Десять минут — на самоподготовку. Время пошло… Это что за предмет женского туалета на вешалке? Что за грация такая, спрашиваю?

— Грация как грация, — сказал Дед. — Кевларовая. Мы их, если помнишь, полгода покорнейше выпрашивали, эти бронежилеты. Перевооружается общество— перевооружаемся мы. Диалектика! А жилетка — класс. Надевается под рубашку — значит, не мозолит глаза. Держит и «калашникова», и «макарова». Гематомы — да. Контузии — тоже. Переломы ребер — почти гарантия. Но пулю держит.

— А можно теперь о чем-нибудь полегче? — сказал Адмирал.

— Олег, у тебя какая машина?

— «Пятерка». А что?

— Твоим адресочком, домашним, я имею в виду, интересовались в ГАИ.

— Кто? — Информация настораживает.

— Оперуполномоченный РУВД Михейкин.

— Что ему нужно?

— Что-то плел сначала про автотранспортное происшествие. Будто разыскивает владельца какой-то автомашины и вот названивает по кругу. Я бы его послал, но тут звонок из адресного бюро. Старшая секции сообщила, что был запрос по твоим данным. Посему я с этим Михейкиным уже по-настоящему пообщался.

— И что там на самом деле?

— Говорит, приятель просил его разыскать старого школьного товарища. Вечер встречи в школе, старенькая учительница, то, се…

— И кто этот мой старый школьный товарищ? — Тема становится любопытной.

— Дед выяснил. Некто Панков. Звучит?

— Еще как.

— Ты поосторожней. Ночи темные, керосина в стране нет. Может, подстраховать?

— Брось, Адмирал. Малолетку нашел. Если кто-то в ЦАБ звонит, значит кому-то очень нужно. Всего-то и выяснить осталось: зачем?

— А зачем домашние адреса выясняют? Сначала адрес, потом состав семьи. Старо, как мир.

10

Лестничная площадка старого московского дома. Пустынная широкая лестница. Пыльные окна. Безлюдье. Никто не мешает двум мужчинам в спецовках ковыряться в телефонной коробке. Откручивается винт крышки, вскрывается паутина проводов, находится нужный, ведущий в квартиру. Несколько поворотов отвертки, и под этим нужным укрепляется телефонный проводок с черной коробочкой, залитой компаундом. Отвертка загоняет винт на место.

— Пошли. — Старший удовлетворенно гладит крышку коробки, затем, словно спохватившись, вытирает ее носовым платком. — Береженого Бог бережет, сказала монашка, одевая на морковку презерватив. — Скалится в улыбке — при этом видны четыре золотых зуба — и внимательно оглядывает рабочее место: не осталось ли чего. Пока они собирают инструмент, внизу хлопает дверь. Слышен топот бегущих ног. Он приближается, отражаясь эхом от стен и мраморных ступеней.

— Менты, — заглянув в пролет, дергается второй, роняя чемодан с инструментом. — Бежим!

— Иди ровно! — Старший спокоен как баобаб. Или делает вид, что спокоен. — Нет ничего более неприметного, чем человек в военной форме или рабочей спецовке. Натяни берет на уши и чеши, будто ты здесь самый главный.

Трое запыхавшихся милиционеров не обращают на «телефонистов» никакого внимания. Манипулируя в телефонной гребенке, «мастера» тронули чью-то сигнализацию. Вспыхнула лампочка на пульте вневедомственной охраны, ПМГ вылетела, как на пожар… Два сержанта и старшина мчатся к «встревоженной» квартире.

Во дворе, притулившись боком к мусорным бачкам, стоит новенькая «девятка». Навороченная внутри, она напоминает новогоднюю елку. Зеркала, подушки, подлокотники и прочая мишура, скорее мешающая, чем создающая комфорт. На правом переднем сиденье странная конструкция: что-то вроде гибрида коротковолнового приемника с магнитофоном в военном варианте. Длинная, словно ус таракана, антенна, закрепленная на заднем бампере, дрожит от каждого шевеления в салоне. Старший достает из сумки баночное пиво. Дергает кольцо.