КГБ и тайна смерти Кеннеди

В одном из кабинетов на седьмом этаже «Дома 2» на Лубянке в 1963 году трудился один из молодых, недавно пришедших во внешнюю контрразведку сотрудников — Юрий Павлович Мостинский. Хорошее знание английского языка обусловило его назначение в американское направление внешней контрразведки. Как было принято в те времена, молодым с первых шагов поручались дела по оперативным разработкам. Для новичков это являлось серьезной проверкой, поскольку нужно было следить за развитием разработки, анализировать поступающие из резидентур материалы и давать по ним рекомендации — короче говоря, выполнять ту направляющую роль разведывательного Центра, которая совместно с действиями «периферии» (резидентуры) должна довести объект разработки до конечной Цели — привлечения к сотрудничеству. Начальство исходило из того, что начинающий работник при ведении таких дел быстро приобретает навык оперативного анализа, развивает творческое мышление, видит правильные шаги и промахи сотрудника резидентуры, которого ему, вероятно, придется сменить после окончания командировки последнего. Чаще всего молодые сотрудники вели оперативные разработки под присмотром, в хорошем смысле, более опытных старших товарищей, обычно тех, в чьем производстве ранее находились эти дела. Таким образом, не нарушая конспирацию, с ними можно было посоветоваться, как лучше составить ответ на запрос резидентуры, сформулировать рекомендации, чтобы не обидеть сотрудника загранточки, отредактировать проект письма для подписи у руководства. Как правило, старшие относились доброжелательно и выражали готовность помочь, если молодой с самого начала не проявлял заносчивости.

Но наряду с живыми делами такого рода молодым поручался обычно и участок рутинной работы, не требующей особых размышлений, но дающей полезные знания о взаимодействии подразделений разведки и контрразведки, различных гражданских ведомств с органами госбезопасности, КГБ, МВД и т. д. Как раз таким участком для Юрия Мостинского и было ведение переписки по запросам о въезде и выезде советских граждан в США (куда впоследствии его должны были послать в длительную командировку), а также рассмотрение и рассылка по заинтересованным адресатам поступающих из консульского управления МИДа анкет иностранных туристов.

Не без подсказки умудренных опытом сослуживцев Юрий уже успел отработать определенную методику: если при беглом просмотре названных материалов, которые поступали не каждый день, было видно, что особой срочности в исполнении не было, он складывал их в одну папку, а потом, выбрав время, чохом приступал к реализации. Это позволяло больше времени тратить на оперативные дела и не создавало рваного ритма в работе.

В один из сентябрьских дней 1963 года Юрия вызвал к себе в кабинет его начальник, Павел Александрович К., попросив принести с собой запрос из консульского управления о Прусаковой-Освальд.

— Послушай, здесь случай особый, — сказал он. — Речь идет о возвращении Прусаковой к своим родственникам в Ленинград. Но муж у нее американец, она вышла за него замуж в Минске, а год назад они вместе уехали в США. Он приехал сюда как турист, потом стал невозвращенцем. Бывший морской пехотинец. Год или больше назад, помню, спрашивали наше мнение в связи с оформлением их выезда, мы ответили, что он для нас интереса не представляет. Кажется, это ее вторая просьба о приезде. Будь добр, выясни, что там, в Ленинграде, как смотрят на приезд. Когда все соберешь, подготовь заключение и доложи. Давай действуй.

Вернувшись к себе, Юрий внимательно прочитал запрос, из которого следовало, что у Марины Прусаковой-Освальд в Ленинграде проживают отчим и другие родственники.

Она со своим мужем, Ли Харви Освальдом, американским гражданином, просила разрешения приехать в Ленинград на постоянное жительство. Поездка намечалась на ноябрь — декабрь 1963 года.

Весна 1992 года. Мы с Юрием Павловичем, для меня Юрой, полковником в отставке, сидим в его уютной московской квартире и пьем чай. Нам легко вести разговор — за плечами более четверти века совместной работы. Разведывательной деятельностью мы занимались в разных странах, но, оказываясь в Центре в промежутках между командировками, трудились в одном подразделении — во внешней контрразведке Первого главного управления. Ну а последние пять лет мы вместе «заряжали» действующих разведчиков новыми знаниями на факультете повышения квалификации Института имени Андропова. В свойственной ему неторопливой манере Юрий излагает события тех далеких дней: «Вернувшись от П. А., я еще раз перечитал документ и наметил план действий. Прежде всего надо поднять выездное Дело на Прусакову и после ознакомления с ним решить, кому и куда направить запросы. Я поднял дело из архива. Дело на Прусакову, как практически все дела спецпроверки, или «выездные», было тощим.