КГБ и власть. Пятое управление: политическая контрразведка

Время показало, что разрушение этой системы, превращение ее в «козла отпущения» за грехи высшего партийного руководства, устранение из нее профессионалов привело к катастрофическим последствиям для стратегической безопасности России. И сегодня мы наблюдаем первые признаки того, как требования самой жизни заставляют восстанавливать профессиональный и действенный институт государственной безопасности. Но превратится ли он в систему, стоящую на страже коренных интересов Отечества, или же станет репрессивным органом — это будет зависеть от целевых установок высшего руководства страны и возможностей контроля со стороны общества. В этой связи я и ставил своей целью извлечь из прошлого КГБ те уроки, которые важны для сегодняшнего дня. Отсюда и само название книги — «КГБ и власть».

Я немало размышлял о том, стоит ли браться за эту книгу. Волновал вопрос: а пришло ли время? Ведь многие события, о подоплеке которых пойдет речь, еще слишком живы в памяти людей, а их участники здравствуют и порой даже процветают. Между тем я неукоснительно придерживаюсь гиппократовского принципа «Не навреди!» — профессиональная этика не позволяет мне разглашать сведения, которые, уже не являясь секретными, могут в то же время нанести кому-либо моральный ущерб. В этом мне виделась особая сложность работы над книгой. Но соображения государственной пользы и общественного блага, острое ощущение необходимости именно сегодня начать разговор об истинной роли КГБ — повторяю, для извлечения уроков из недавнего прошлого! — взяли верх. Хочу надеяться, мне удалось рассказать многое, но при этом не отступить от принципа «Не навреди!».

В книге есть страницы, которые, видимо, вызовут известный интерес. Но они не относятся к разряду тех разоблачительных сенсаций, которыми ныне грешит наша пресса, будоража и взвинчивая общественное мнение. Речь идет о глубинной подоплеке некоторых реальных или вымышленных действий КГБ, которые общеизвестны и, казалось бы, уже «устоялись» в истории, в свете новых фактов, излагаемых в книге, они требуют переоценки.

В то же время я осознаю: могут прозвучать упреки в том, что я чего-то недоговариваю. Поэтому хочу разъяснить, что такого рода недоговоренности проистекают не из стремления скрыть или обойти молчанием какие-то факты. Просто есть судьбы людей, события и явления, которые не могут служить иллюстрацией общих тезисов, а представляют собой крупные самостоятельные «величины», заслуживающие отдельного обстоятельного анализа. Я надеюсь более детально продолжить начатый разговор, сконцентрировав его на теме интеллигенции, власти и КГБ.

И последнее. За долгие годы работы в системе госбезопасности — а проработал я там 45 лет — судьба пересеклась с жизнью множества людей. При мне сменились двенадцать руководителей органов ГБ: Меркулов, Абакумов, Игнатьев, Берия, Круглов, Серов, Шелепин, Семичастный, Андропов, Федорчук, Чебриков, Крючков. Это очень разные люди, как по уровню интеллекта и профессионализма, так и по личным качествам. Конечно, я не имел возможности непосредственно наблюдать работу всех шефов госбезопасности, однако могу передать атмосферу, которая складывалась на Лубянке при каждом из них — а некоторых я достаточно хорошо знал лично. И мне кажется, что сопоставление различных периодов деятельности органов госбезопасности также может помочь раскрытию главной темы этой книги, выраженной в ее заглавии.

Август, 1995

Начало жизненного пути

КАК УЖЕ БЫЛО СКАЗАНО, я не собираюсь писать автобиографию, но некоторые сведения о себе, о своей семье, думаю, сообщить нужно, чтобы стало понятно, как и когда я оказался на работе в системе государственной безопасности и что этому предшествовало.

Родился 1 декабря 1925 года в семье землемера на Украине. То были годы коренной ломки деревни, и отцу вместе с семьей приходилось кочевать по губерниям и уездам.

В 1932 году Украину потряс голод. Не обошел он и нашу семью, осевшую тогда в городе Макеевке. Помню, как вместе со сверстниками бегал на берег пруда и собирал там водоросли и ракушки, чтобы мать могла отобрать что-нибудь для стола, но главной пищей для нас были в те годы сушеные арбузные корки, которые где-то добывал отец.

Как ни удивительно, но уроком на всю жизнь остался для меня один, казалось бы, незначительный случай. Однажды к обеду отец принес из заводской столовой нечто подобное кровяной котлете. Бабушка, конечно же, положила ее мне. Но отец быстро переставил тарелку своему брату, который жил с нами и с трудом поправлялся после тяжелой болезни. Дядя, естественно, стал возражать и отказываться, но отец решительно настоял на своем.

— Не обижайся, Филипп, — сказал он мне, — дядя перенес тяжелый тиф, был при смерти. Посмотри, он и сейчас едва жив, не можем же мы дать ему умереть с голоду.

Не раз вспоминал отцовские слова в годы войны, когда бывало нелегко с питанием, и всегда считал, что последний кусок следует отдать самым слабым.