КГБ и власть

В десять утра в их комнату вошел Холидэй, как всегда, подтянутый и аккуратный.

— Ну все, поехали!

Они молча поднялись и двинулись следом за ним.

Капитан знал о своих курсантах все, детально изучил биографию каждого. По его указанию инструктор назвал Бобу и Джеку их новые русские фамилии, велел хорошенько запомнить, а потом выдал документы, с которыми они должны отправиться на задание. Им приказали внимательно изучить документы и поносить в карманах, чтобы не выглядели слишком новенькими.

Боб получил паспорт на имя Андрея Павловича Васильева. В трудовой книжке и в справке из мест заключения было написано, что он освобожден по амнистии. Имелось еще и другое удостоверение — сотрудника КГБ Васильева, заполненное другим почерком. Эти документы они должны были предъявлять только в крайних случаях, если, скажем, в силу какого-нибудь недоразумения их задержит милиция, при этом нужно сказать очень доверительным тоном, что выполняется специальное секретное задание.

На следующий день Боба и Джека отвезли в Мюнхен, где обоих переодели в советскую поношенную одежду и стали готовить к полету.

На аэродром приехали ночью. Машина остановилась на взлетной полосе у трапа четырехмоторного бомбардировщика с американскими опознавательными знаками. Первым поднялся Холидэй, за ним Боб и Джек, а позади лейтенант Тонни, отвечавший за радиоаппаратуру.

Это была последняя тренировка. Самолет набрал высоту, они вше раз проверили снаряжение, надели парашюты, подвесили на грудь брезентовые тюки по пятьдесят килограммов весом. В них находилось по четыре резиновых мешка, в которых было уложено все необходимое: радиоаппаратура, советские деньги, золотые монеты, оружие, саперные лопатки и т. д.

Они уже не раз прыгали с таким снаряжением на полигоне под Мюнхеном. Парашют раскрывался автоматически, перед приземлением следовало нажать рычажок на поясе, пряжка расстегивалась, и так, привязанный к стропам капроновой веревкой, падал на землю, после чего парашют, частично освободившийся от тяжести, более плавно опускался на землю. Проверка прошла успешно.

На следующий день их посадили в самолет и перевезли, как потом выяснилось, в Грецию. Именно с этого аэродрома в Салониках и предстояло вылететь на задание.

Прошло еще трое суток, и наконец они отправились на аэродром, где их ждал американский четырехмоторный бомбардировщик без опознавательных знаков. Экипаж на этот раз был совсем другой — немецкий, все летчики в штатском.

Когда разместились в самолете, Холидэй отыскал надрез на внутренней стороне воротничка рубашки Боба и затолкал туда маленькую плоскую ампулу.

— Знаю, что не потребуется, — сказал он, — но так будет спокойнее. Если ошибешься или смалодушничаешь, сам знаешь — легкой смерти от них не жди. Извлекать ампулу не надо, просто следует надкусить, яд действует мгновенно. Ты даже ничего не почувствуешь: будто провалишься в сон, вот и все!

Боб молча слушал. Он уже знал про все это и только подумал: «Интересно, почему Холидэй решил дать мне ампулу, а Джеку приклеил возле ремешка часов коричневую «родинку»…»

Самолет шел на высоте трехсот метров в кромешной темноте под проливным дождем. Так вот почему их три дня держали в Салониках — ждали «летной погоды», когда пойдет дождь на месте приземления.

Как только бомбардировщик с двумя выпускниками диверсионной школы на борту пересек воздушную границу СССР, он попал в поле зрения пограничной службы. Пограничники были предупреждены о том, что должен появиться самолет. Несколько зенитных установок, расположенных на некотором расстоянии друг от друга, взяли бомбардировщик на прицел. Ждали команды.

Развернувшись, самолет лег на обратный курс, а команды так и не последовало. Зенитчики следили за бомбардировщиком до тех пор, пока он не ушел за пределы советской воздушной зоны. Что произошло, они не знали. Командование получило из центра указание проследить за самолетом, точно засечь место, где он развернется, чтобы лететь обратно. В этом районе, очевидно, и нужно искать диверсантов. Те же, кто послал самолет, пусть думают, что он ушел Незамеченным и успешно выполнил задание.

Отыскать парашютистов оказалось нетрудно, они даже не успели спрятать свое снаряжение в тайники. Легко взяли и остальные три пары.

Выслушав Боба, как уже было сказано, мы поверили ему и предложили помогать нам. Он сразу же согласился.

По заданию своих хозяев он должен был обосноваться недалеко от Москвы. Поэтому устроили его в Клину на завод по производству термометров, близ которого находился военный аэродром. Боб написал первое донесение и в условленный час и день вышел на связь с центром. Наш сотрудник ознакомился с текстом донесения. Агент сообщал, что благополучно прибыл, обосновался в Клину и о дальнейшем будет сообщать регулярно.

Боб передал нам двадцать шесть условных сигналов, по которым в центре могли определить, не работает ли он под контролем. Например, на вопрос: «Слушаете ли вы «Голос Америки?» — радист должен был ответить: «Слушаю голос кита». Любой другой ответ означал бы, что передачу контролируют.