КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева

«Шоссе были блокированы, воздушные коммуникации находились под угрозой, Хрущев проверял боеготовность союзников. Как раз в это время у меня состоялся разговор с советником посольства (в действительности оператор КГБ), с которым я периодически встречался. Он сказал мне, что его правительство исполнено решимости довести свою политику до конца. Я возразил ему, сказав, что союзная сторона тоже настроена столь же решительно. Он спросил, смогу ли я предоставить ему письменное доказательство этого. Вот тогда я и передал ему документы (об организации обороны Западного Берлина). Недели через две он сообщил мне, что если Хрущев и отступил, то только благодаря предоставленной мной информации. Я сделал это, чтобы сохранить мир, и благодаря мне мир был сохранен.»

Пак также утверждал, что ему показывали личное письмо от Хрущева. Убежденный в своей исключительной роли, Пак и не догадывался, что еще когда он впервые получил доступ к натовским документам, у КГБ уже был еще один агент в штаб-квартире НАТО — Хью Хэмблтон, двуязычный канадский экономист, которого МГБ начало готовить еще в 1951 году. С 1957 по 1961 год Хэмблтон на встречах со своим советским оператором Алексеем Федоровичем Тришиным, которые проходили раз в две недели, передал столько натовских документов, от военных планов до экономических прогнозов, что резиденту КГБ Михаилу Степановичу Цымбалу (он же Рогов, работал в Париже с 1954 по 1959 год) пришлось создать специальное подразделение, которое занималось их обработкой. Это подразделение продолжало работать и при преемнике Цымбала Анатолии Ивановиче Лазареве.

На некоторые встречи Хэмблтона с Тришиным приезжал большой черный фургон, в котором была оборудована лаборатория КГБ для переснятия натовских документов на месте.

Как и Пак, Хэмблтон сделал незаурядную карьеру в качестве агента КГБ, которая продолжалась на протяжении двадцати лет и в последующем основывалась скорее на осознании собственной значимости и авантюризме, чем на идейных убеждениях. Тришин всячески старался подогреть самомнение Хэмблтона. Так, он неоднократно говорил ему, что документы НАТО, которые он достает, — «чистое золото», что они представляют исключительную ценность и их читают члены Политбюро. Иллюзии Хэмблтона о собственном величии еще больше укрепились после того, как он был приглашен в Москву, чтобы за ужином обсудить международные проблемы с председателем КГБ Юрием Андроповым.

Пожалуй, самой успешной операцией КГБ во Франции во время холодной войны было внедрение во французскую Службу внешней документации и разведки (СИДЕ). Сразу после бегства на Запад в 1961 году Анатолий Голицын утверждал, что в СИДЕ действовала агентурная сеть КГБ под кодовым названием «Группа Сапфир». Он также утверждал, что в 1959 году у начальника ПГУ Александра Сахаровского был полный план реорганизации СИДЕ, составленный ее директором генералом Полем Гроссэном. Сахаровский также регулярно получал копии отчетов СИДЕ. Показания Голицына стали выглядеть более достоверными после того, как он предоставил сведения, которые помогли арестовать и осудить Жоржа Пака в 1963 году. Он также сообщил, что КГБ было известно о планах СИДЕ создать отдел, который бы занимался сбором научной информации в США. Такой отдел приступил к работе летом 1962 года. Но у Голицына были лишь обрывочные сведения об операциях КГБ во Франции, и большая часть его информации не носила конкретного характера. Даже те сведения, которые в конечном итоге привели к аресту Пака, фактически лишь помогли сузить первоначальный круг подозреваемых до семи человек. И только наблюдение за семеркой помогло разоблачить Пака. Откровения Голицына получили слишком широкую огласку в СИДЕ, и поэтому было невозможно установить длительное скрытое наблюдение, подобное тому, которое помогло разоблачить Пака. Расследование затруднялось еще и тем обстоятельством, что после заявлений Голицына широкое распространение получили теории заговора, подобные тем, которые в США побудили Джеймса Энглтона заподозрить начальника отдела соцстран ЦРУ Дэвида Мэрфи. В Англии такие же теории привели к тому, что у Питера Уайта и других возникли подозрения относительно генерального директора МИ5 сэра Роджера Холлиса. Во Франции, так же, как в США и Англии, авторы теорий заговоров во многих случаях пришли к ошибочным выводам. Источники в СИДЕ утверждают, что хотя в конце концов часть сети «Сапфир» и была раскрыта, «самой крупной рыбе удалось ускользнуть». По материалам следствия судебных дел возбуждено не было.