КГБ. История внешнеполитических операций от Ленина до Горбачева

Что же касается «главного противника» — США и его главного союзника — Великобритании, КГБ не смог завербовать там агентов такого уровня, как Людке, Вендланд и Гильом. Резидентуры КГБ в этих странах вербовали лишь агентов низкого и среднего уровня, которые, правда, имели доступ к важным секретам. В Англии Московский центр открыл в семидесятых годах простой способ, который позволял улучшить условия работы. При четырех резидентах подряд — Николае Григорьевиче Багричеве (1962—1964 гг.), Михаиле Тимофеевиче Чижове (1964—1966 гг.), Михаиле Ивановиче Лопатине (и. о. резидента с 1966 по 1967 гг.) и Юрии Николаевиче Воронине (1967—1971 гг.) — резидентура неуклонно расширялась. С 1960 по 1970 год численность сотрудников КГБ и ГРУ в Лондоне возросла примерно с 50 до 120 человек и превысила размер резидентуры в США (не считая ООН) или в любой другой стране Запада. Разведслужбы стран советского блока в Великобритании тоже быстро разрастались. Идея просто-напросто заключалась в том, чтобы наводнить страну таким количеством разведчиков, что МИ5, которая и так работала с большим напряжением, просто не в состоянии была бы держать их всех под эффективным наблюдением. Когда сотрудник СТБ Йозеф Фролик получал назначение в Лондон в 1964 году, ему сказали, что «британские службы испытывают такой дефицит сил и средств, что сбросить их с хвоста будет сравнительно несложно». В 1967 году, когда резидентом стал Воронин, условия работы еще больше улучшились после того, как одному из его сотрудников Владиславу Славину удалось завербовать клерка в отделе учета транспортных средств в Совете Большого Лондона — Сириоджа Хусейна Абдулкадера, которому были известны номера всех машин МИ5 и Специальной службы Департамента уголовного розыска. Несколько хитроумных операций МИ5 по мобильному наблюдению были сорваны из-за того, что чекисты без труда определяли, какие машины используются в операции.

Самое большое количество агентов, завербованных и контролируемых лондонской резидентурой в эпоху Брежнева, было задействовано в научно-технической разведке, особенно в военных отраслях. Главный специалист резидентуры в этой области в середине семидесятых Михаил Иванович Лопатин стал в 1967 году одним из основателей нового Управления Т в составе Первого главного управления, которое занималось научно-технической разведкой и пользовалось услугами сотрудников линии X в зарубежных резидентурах. Начальником линии X в Лондоне с начала 1968 до лета 1971 года, когда его выслали из страны, был Лев Николаевич Шерстнев, очень жесткий, но приятный в общении инженер, который почти безукоризненно говорил по-английски с канадским акцентом и имел слабость к западным аудиосистемам. Кроме штатных сотрудников резидентур КГБ и ГРУ, Управление Т и ГРУ также использовали своих людей, которые направлялись за границу под видом сотрудников советского торгпредства. Кроме того, они прибегали к помощи советских студентов, обучавшихся в университетах Великобритании. В засекреченных анналах истории Управления Т есть упоминания и о значительных успехах, которые были достигнуты в шестидесятые годы в ряде областей промышленной и оборонной технологии. Среди них — новейшие образцы электронной техники, компьютеры, химические продукты тонкого органического синтеза и аэрокосмическая техника.

МИ5 было довольно трудно справиться с этим взрывом научно-технического шпионажа не только из-за нехватки сил и средств, но и из-за сложностей судебно-процессуального порядка, которые по вполне понятным причинам не афишировались. Если агенты не делали официального признания или если их не ловили с поличным при передаче материалов, добиться признания подсудимого виновным было, как правило, невозможно. Эти сложности наглядно проявились в 1963 году во время процесса над доктором Джузеппе Мартелли, тридцатилетним физиком, который в течение года до суда работал в лаборатории Управления по атомной энергетике в Калхэме. Арестован он был на основании показаний перебежчика из КГБ; при аресте у него были обнаружены записи встреч с Николаем Карпековым и другими сотрудниками КГБ, частично использованный комплект одноразовых шифрблокнотов, спрятанный в искусно сработанном портсигаре, а также инструкции по пересъемке документов. Но то, что у него имелись шпионские принадлежности, еще не является само по себе преступлением, к тому же официально Мартелли не имел доступа к секретным сведениям, хотя и общался с людьми, которые такой доступ имели. Мартелли признался, что встречался с Карпековым, но заявил, что это ему было нужно для того, чтобы осуществить хитроумный план и спутать карты советских агентов, которые пытались его шантажировать. Суд вынес ему оправдательный приговор.