КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены

Было в Москве в то время такое заповедное место, о существовании которого знали и посещать которое могли только избранные, – «стекляшка» в Измайловском парке с громким именем ресторан «Лесной». Попали мы туда благодаря моим школьным друзьям, вхожим в это заведение. Ресторан работал всю ночь, в зале было много иностранцев, особенно итальянцев. И всю ночь пел неподражаемый Леонид Бергер. Он и по сей день сохранил голос, а тогда вокал был выше всяких похвал, как и репертуар. Лёня пел на русском, английском и итальянском. Все подпевали и танцевали. Настроение у всех было отличное, праздник удался!

Часть первая. Подготовка

Глава 1

В конце ноября 1973 года я, студент исторического факультета Института стран Азии и Африки при Московском государственном университете имени М. В. Ломоносова, готовился к отъезду на преддипломную практику в Иран.

Моими основными дисциплинами в ИСАА были история Ирана и персидский язык. Но, кроме того, студенты изучают еще и массу других предметов: история СССР, Всемирная история – первобытный строй, Египет, Греция, Рим, Средневековье, новая и новейшая история мира. Отдельно читалась нам история Востока в полном объеме. Еще приходилось изучать диалектический материализм, классическую философию, марксистско-ленинскую философию и политическую экономию. В языковом плане одного восточного языка недостаточно, чтобы быть вполне подготовленным востоковедом. Нужно иметь возможность читать западные источники, для чего необходимо владеть одним из западных языков. Студенты ИСАА изучают английский или французский в зависимости от колониального прошлого той или иной страны. В моем случае это был английский язык. Но чтобы не быть специалистом только по одной стране Востока, а по региону в целом, необходимо знать еще второй восточный язык. Мне достался арабский. Неудивительно, что срок обучения в ИСАА 5 лет, а с заграничной практикой 6 лет. Но жаловаться не приходилось. Академическая подготовка в нашем институте была лучшей в стране.

На каждой кафедре был один преподаватель, который отвечал за практику студентов. Не было у них много работы, так как почти все студенты, кому предлагали выезд за границу, имели свои собственные подготовленные каналы. Так было и в моем случае. Ответственный за практику с моей кафедры сказал, что принято решение направить меня в Иран, и спросил, есть ли у меня собственные возможности. Свои возможности я подготовил заранее. Предложение поехать в Иран не застало меня врасплох. Политически я считался благонадежным. Успеваемость у меня была хорошая, три года я был старостой курса и членом партийного бюро института. К тому же, будучи москвичом, жил я у себя дома, а не в университетском общежитии. Это значит, что моя личная жизнь не была под надзором стукачей. Вот с учетом всего этого с начала 4-го курса я начал искать свой канал и вскоре нашел. По совету одного из наших студентов со старшего курса, который уже успел побывать в Иране, я обратился во внешнеторговое объединение «Тяжпромэкспорт» Государственного комитета по внешнеэкономическим связям (ГКЭС), которое строило металлургические предприятия и другие объекты в развивающихся странах. В Иране по их линии работали тысячи специалистов, и, естественно, им нужны были переводчики.

И вот как только в ИСАА мне предложили поехать в Иран, я схватил письмо из деканата в командирующую организацию, отнес его в «Тяжпромэкспорт», и колесо оформления закрутилось.

Вскоре мне позвонили из ГКЭС и сказали, что решение ЦК о моем командировании в Иран получено и они планируют отправить меня где-то в начале декабря. Хорошая новость! И я бегал по институту, утрясая последние проблемы и сочувствуя своим сокурсникам, которым предстояла зимняя сессия.

Вдруг меня вызвали в деканат и сказали, что со мной хотят переговорить. Кто и о чем, мне не сказали.

– Да некогда мне, – говорю, – мне за билетами идти нужно и чемодан укладывать.

– Ничего, это быстро, – говорит декан и хитровато улыбается.

Перед одной из комнат деканата стояла группа студентов с моего курса. Я спросил их, о чем с нами собираются говорить. Никто не имел ни малейшего понятия. Я попросил пропустить меня без очереди, так как очень спешил за билетами на самолет. Возражений не было, все с пониманием относятся к отъезжающим за границу. В этот момент дверь открылась и вышел наш студент. Глаза в пол, красный как рак.

– О чем там говорят, Костя? – спросил я.