КГБ. Мифы и реальность. Воспоминания советского разведчика и его жены

Примечательно то, что за все годы проездов специалистов через Джульфу ни один из них не был снят с поезда за провоз контрабанды и против него не было возбуждено дело. Не хотела таможня терять свой источник дохода. Соответственно, и специалисты никогда не подавали официальных жалоб на таможню. Как говорит народная мудрость: «Да не оскудеет рука дающего, да не отсохнет рука берущего».

Мы приблизились к границе, где советскими пограничниками был осуществлен контроль. Пограничники, молодые ребята срочной службы, действовали неторопливо и молча.

Одни проверили паспорта, другие осмотрели вагон на предмет выявления лиц, желающих нелегально покинуть страну. После проверки нас пропустили в нейтральную зону, и поезд пошел между рядами колючей проволоки, тянущейся на километры. Вот уж точно «граница на замке».

На иранской территории поезд остановился. В вагон вошли солдаты иранской жандармерии, которые несут охрану иранской границы, и отобрали наши паспорта. После этого поезд прошел немного дальше к станции Джульфа иранская, где представители уже иранской таможни начали досмотр. Один из них вошел в мое купе и потребовал открыть чемоданы. Я ему объяснил, что я дипломат и мой багаж досмотру не подлежит. Таможенник потребовал мой паспорт. Но паспорт все еще был у пограничников. Таможенник хитро усмехнулся и еще настойчивее потребовал открыть чемоданы. Я наотрез отказался. Он куда-то ушел и, вернувшись с солдатом, уже в приказном тоне повторил свое требование. Дело принимало дурной оборот. Естественно, в моем багаже ничего запрещенного не было, но важен был принцип дипломатической неприкосновенности. Я сказал таможеннику, что он может открыть мои чемоданы сам. Но в этом случае это был бы уже не таможенный досмотр, а обыск, и иранец это понимал. Он продолжал настаивать, грозя не пропустить меня через границу. Но я перестал с ним спорить и сидел молча. В этот момент появился другой иранец, вызвал таможенника из купе, и через минуту мне вернули мой дипломатический паспорт. Уже другой иранец сказал мне, что инцидент был ошибкой, и извинился. «Мой» таможенник, недовольно бурча себе что-то под нос, вышел из вагона.

После досмотра наш вагон был поднят специальным устройством на воздух и переставлен на новые колеса. Ширина иранской железнодорожной колеи уже советской.

Поезд стоял у платформы. После окончания досмотра иранцы запретили нам выходить из вагона. По платформе ходили люди, по виду советские специалисты. Один из них, маленький в коротких серых брюках блондин, вел себя особенно уверенно. Он, широко улыбаясь, разговаривал с иранцами, похлопывая их по плечу. Видимо, он знал персидский язык. Затем, несмотря на запрет иранцев, он проник в вагон и вошел в купе рядом с моим. Оказалось, что там ехала его жена с двумя детьми. Я стоял в коридоре вагона, когда тот самый маленький вышел из соседнего купе и остановился рядом со мной.

— Вы в Тегеран едете? — спросил он меня, хитро улыбаясь.

Я ответил утвердительно.

— А могу я вас спросить, в какую организацию? — продолжал он в том же тоне.

— Можете, в посольство, — ответил я холодно.

— Так, — протянул он, — а можно спросить, кого вы меняете? — его улыбка стала еще хитрее.

Этот человек начинал меня раздражать, и у меня было желание послать его куда подальше, но седьмое чувство подсказывало, что он может быть из резидентуры.

— Ященко, — ответил я после небольшой паузы.

— О, мы тебя давно ждем! Юра Перепелкин, — представился он. — Мы с тобой из одной конторы. Пошли скорее в мое купе, моя жена коньяк провезла. Нужно отметить твой приезд!

Было только восемь часов утра, и я сказал Перепелкину, что для выпивки это довольно рано.

— Вот тебе первый урок работы за границей, — заявил Юра многозначительно, — разведчик должен уметь пить когда угодно, где угодно и с кем угодно.

В его купе я зашел, но пить все-таки не стал. Это было не в моих правилах. Я вообще не имел никакого пристрастия к алкоголю.

Жена Перепелкина, конечно, рассказала ему о моем инциденте с таможней, и он спросил, указывая на группу иранцев, стоящих на платформе, какой именно из них пытался досмотреть мой багаж. Я указал на моего таможенника.

— А, господин… (фамилию я сейчас уже не помню). Никакой он не таможенник. Он известный нам сотрудник местной службы САВАК. Неплохой в целом мужик, когда его узнаешь, но нас он откровенно ненавидит.

Теперь стало ясно, кем был организован инцидент с досмотром.

Поезд от Джульфы иранской до Тегерана идет в течение полутора суток. Таким образом, выехав из Москвы в субботу вечером, мы прибыли в Тегеран в среду после полудня.

На тегеранском вокзале меня встречал мой предшественник Саша Ященко. Высокий черноволосый молодой человек тридцати лет с добрым выражением глаз. Он уже заранее нанял двух носильщиков, поэтому проблемы с выгрузкой не было. Меня сразу же приятно поразило, как он бегло и без акцента говорил на персидском языке с иранцами. На привокзальной площади мы погрузили вещи в две легковые машины и поехали.