КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

Игнатьев тем временем сделал первый шаг в своей долгой и успешной административной карьере. Сначала его взяли в организационный отдел Коммунистического союза молодежи Туркестана.

Потом он перешел на профсоюзную работу — сначала в Узбекистане, потом в Киргизии. В 1926 году Игнатьева приняли в партию. В 1931-м он поступил во Всесоюзную промышленную академию имени И. В. Сталина, получил специальность инженера-технолога по самолетостроению, но строить самолеты ему не пришлось.

Сразу после окончания академии его приняли на работу в промышленный отдел ЦК. Он трудился под началом известного в ту пору секретаря ЦК Андрея Андреевича Андреева. Став сотрудником партийного аппарата, Игнатьев нашел наконец себя.

Через два года, в октябре 1937 года, когда благодаря усилиям Ежова вакансии возникали буквально каждый день, Игнатьева отправили первым секретарем Бурят-Монгольского обкома (с 1923-го по 1958-й Бурятия называлась Бурят-Монгольской Автономной Республикой). Войну Семен Денисович провел в тылу. В январе 1943 года был переведен с повышением первым секретарем Башкирского обкома.

В 1946 году, после очередной реформы центрального партийного аппарата, в ЦК образовали управление по проверке партийных кадров и собрали в нем опытных провинциальных секретарей. Начальником управления назначили секретаря ЦК Николая Семеновича Патоличева. Его первым заместителем стал Семен Игнатьев.

Патоличев пишет в своих воспоминаниях, что Сталин относился к Игнатьеву с доверием, хорошо о нем отзывался. Через год Семена Денисовича отправили в Белоруссию секретарем ЦК по сельскому хозяйству и заготовкам. Потом повысили во вторые секретари.

В 1949 году Игнатьева перебросили в другой конец страны и назначили секретарем Среднеазиатского бюро ЦК и уполномоченным ЦК по Узбекской ССР.

Бывший первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Нуриддин Акрамович Мухитдинов вспоминает, что Игнатьев прибыл в Ташкент вместе со своим аппаратом — несколько десятков человек. Они подготовили обширную записку о положении в сфере культуры, науки и искусства Узбекистана. Был составлен длинный список самых заметных деятелей науки и культуры, которых обвинили в том, что они ведут активную националистическую и антипартийную деятельность: встречаются, обсуждают положение дел в республике и вербуют себе сторонников среди интеллигенции и молодежи…

Эти обвинения вполне тянули на большое дело, а приехавшим из Москвы чиновникам хотелось заявить о себе какими-то громкими разоблачениями.

Мухитдинова, в тот момент секретаря ЦК республики по идеологии, вызвали в Москву. Он попросился на прием к Маленкову. Тот принял его на следующее утро. Грозно спросил:

— Что же это у вас в Узбекистане слабо ведется работа по осуществлению курса на решительные изменения в идеологической работе? Завтра хотим обсудить на секретариате записку Игнатьева о фактах проявления национализма, местничества, восхваления прошлого, игнорирования достижений советского народа и партии.

Мухитдинов ловко повел разговор:

— Товарищ Маленков, аппарат уполномоченного ЦК по Узбекистану всесторонне изучил данные вопросы. Товарищи, прибывшие из Москвы, тщательно разобрались. Мы все это рассматриваем как помощь. Вместе с тем нельзя согласиться с грубыми обобщениями и огульными обвинениями. Такой подход вызовет обиду не только интеллигенции, но и всего народа, у которого тысячелетняя история и древняя культура. Обсуждение на секретариате ЦК и решение, которое будет принято, — это очень полезно. Но может быть, было бы лучше передать эти записки на рассмотрение ЦК компарии Узбекистана? Это повысило бы ответственность работников республики…

И дальше:

— Разрешите мне поднять еще один вопрос. После войны был создан институт уполномоченного ЦК по Узбекистану. Его возглавляет Семен Денисович Игнатьев. У него работает группа высококвалифицированных специалистов. В личном плане у меня нет претензий к кому-либо из них. Но меня как молодого партийного работника беспокоит другая сторона. Существует уполномоченный ЦК только по Узбекистану, в других республиках нет такого органа. Возникает недопонимание на сей счет. Национальные чувства могут дать о себе знать, если их задевать и унижать.

Слова Мухитдинова Маленков запомнил. Записку об идеологической работе в Узбекистане не стали рассматривать на секретариате ЦК, что повлекло бы за собой крутые кадровые меры, а передали на рассмотрение в Ташкент. А вскоре Мухитдинову позвонил Игнатьев:

— Хочу попрощаться с тобой.

— Что случилось?

— С твоей легкой руки ликвидирован аппарат уполномоченного. Я уже снят с работы.

— Семен Денисович, — ответил Мухитдинов, — сколько времени общаемся, но в первый раз слышу, что вы, оказывается, можете говорить неправду.

Игнатьев рассмеялся:

— Меня назначают заведующим отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК.

Идеальный, немногословный аппаратчик приглянулся Маленкову, и он посадил Игнатьева на ключевой пост главного кадровика страны, который еще недавно занимал сам.