КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

Как и многие в те годы, Саша Шелепин любил кататься на коньках, на велосипеде, увлекался футболом — болел за «Динамо». Мальчиком бегал на танцы, а спиртным не увлекался — редкое для советских руководителей качество.

Валерий Харазов:

— Мы с ним не выпили даже после окончания десятого класса Он к вину и к водке относился пренебрежительно…

Закончив школу, Шелепин поехал в Москву и поступил в знаменитый до войны Институт истории, философии и литературы имени Н. Г. Чернышевского (ИФЛИ), кузницу гуманитарных кадров. Здесь Шелепина сразу избрали секретарем комитета комсомола.

Карьера Шелепина началась 2 октября 1940 года. Как раз в этот день вышел указ о том, что высшее образование становится платным, стипендии будут платить только отличникам. А Шелепин ушел добровольцем на финскую войну. Когда вернулся в институт, у него, естественно, были «хвосты», и по новому закону стипендия ему не светила.

Он сидел в институтском комитете комсомола, думал, что делать. Тут приехал Николай Красавченко, секретарь Московского горкома комсомола, и решил судьбу Шелепина. Он сказал:

— А для тебя, Шурик, у меня есть работа. Пойдешь к нам в горком?

Сначала он был инструктором, потом заведовал отделом, а в 1941-м стал секретарем горкома.

В 1942 году его наградили орденом Красной Звезды, на следующий год перевели в ЦК комсомола — секретарем, вторым секретарем.

Характер у Шелепина проявился уже тогда, вел он себя смело, не юлил и перед начальством не заискивал.

Константин Симонов вспоминал, как осенью 1947 года он возглавил небольшую делегацию, отправившуюся в Югославию. В нее входили секретарь ЦК комсомола Шелепин и Ольга Александровна Хвалебнова, секретарь парторганизации Союза писателей и жена министра черной металлургии Ивана Федоровича Тевосяна. В белградском аэропорту делегацию из посольства никто не встретил, о ситуации в стране не информировал. «Шелепин, вспоминает Симонов, — со свойственной ему прямотой высказал послу Лаврентьеву все, что он думал о том, что нас не встретили и не позаботились проинформировать, и пообещал об этом безобразии рассказать в Москве…»

За год до смерти Сталин решил поручить комсомол своему зятю Юрию Жданову, сыну покойного члена политбюро Андрея Александровича Жданова. Молодой Жданов, возглавлявший тогда отдел науки в ЦК партии, приехал в ЦК комсомола знакомиться.

Владимир Ефимович Семичастный, который был тогда одним из секретарей ЦК, рассказывает:

— Нас собрали. Жданов говорит: «Сталин просит меня стать первым секретарем. Расскажите, что вы делаете». Мы рассказали. Жданов: «Ребята, милые, я в этом ничего не понимаю и не могу вами руководить. Я пойду к Иосифу Виссарионовичу и откажусь».

Тогда Сталин сделал первым секретарем Шелепина.

Он вызвал Шелепина к себе на дачу. Это была их единственная встреча. Сталин усадил Шелепина, а сам шагал по кабинету и задавал вопросы. Время от времени подходил к Шелепину, нагибался и заглядывал ему в глаза. Смотрел внимательно… Шелепин потом признался своему лучшему другу Валерию Харазову, что ему было страшно…

В октябре 1952 года он стал первым секретарем.

В сталинские времена комсомол был суровой школой.

Владимир Семичастный, шедший за Шелепиным, можно сказать, след в след, — возглавил после него комсомол, а потом сменил его и на Лубянке, — сформулировал это так:

— Чем отличались советские кадры? Чтобы продвинуться и занять пост, надо семь сит пройти, шишки и синяки набить. Через семь сит прошел, а на восьмом застрял…

В комсомольском аппарате многие делали карьеру, сочиняя доносы на своих начальников, зная, что это лучший способ продвинуться.

Бывший секретарь ЦК ВЛКСМ Вячеслав Иванович Кочемасов вспоминает, как и на него написали донос: сам, дескать, сын кулака, а жена его — дочь врага народа. Ее отец между тем был секретарем обкома. Его расстреляли, мать посадили в тюрьму, а девочку отправили в Горький, где она и познакомилась с Кочемасовым.

Донос передали на рассмотрение Шелепина.

Вячеслав Кочемасов:

— Однажды он приглашает меня: «Ты занят?» — «Нет». — «Зайди на минуту». Поговорили, потом он перешел к делу: «Я тебе одну бумагу покажу». Открыл сейф, достал этот донос. Я прочитал. Шелепин говорит: «Ты не обращай внимания». И при мне разорвал его — и в корзину. Так два раза было…

По словам Кочемасова, Александр Николаевич был простым и достойным человеком и тяготился бюрократическим стилем прежнего руководства комсомола, не терпел тягомотных заседаний и не читал нотаций.

Но лучшие комсомольские годы Шелепина пришлись на хрущевские времена. Хрущев делал ставку на молодежь и многое позволял своим комсомольцам. Шелепин сократил платный аппарат — оставил в райкомах двух освобожденных работников, все остальные трудились на общественных началах.

Николай Николаевич Месяцев, уже упоминавшийся в этой книге, бывший офицер СМЕРШ и работник МГБ СССР, тоже был избран секретарем ЦК комсомола:

— Приходили министры к нам на ЦК комсомола, мы их так прижимали за равнодушие к быту молодежи, что кости трещали.