КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы

В 1987 году Голушко получил крупное повышение и уехал в Киев председателем республиканского КГБ. Украинец по паспорту, он говорил и читал по-украински, но все-таки вырос вдали от Украины, поэтому после перевода в Киев стал, как он рассказывал, изучать украинский литературный язык.

В том разговоре Голушко выражался очень определенно:

— Я пришел на работу в КГБ в период «оттепели». Нынешнее поколение не имеет ничего общего с той репрессивной организацией, которая творила беззаконие в годы культа. Мы мундиры инквизиторов из НКВД не примеряли…

Видя, что Советский Союз распадается, он предпочел заблаговременно перебраться в Москву. Его взял Вадим Бакатин. Голушко много лет работал в Кемерове, родном городе Бакатина. В ноябре 1991-го он получил должность начальника секретариата КГБ.

Спокойный, рассудительный и деловой, Голушко понравился и Баранникову. Он сделал Голушко заместителем министра безопасности. В июне 1992 года распоряжением президента Николай Михайлович был произведен в первые заместители министра, а вскоре пересел в главный кабинет на Лубянке.

Став министром, Голушко говорил, что ставит перед собой задачу «активно воздействовать на политические партии и движения, деятельность которых угрожает безопасности страны».

Но бывший пресс-секретарь президента Вячеслав Костиков вспоминает, что в Кремле Николаем Голушко были не очень довольны. Министр не демонстрировал особого рвения в поддержке президента и держался в стороне от политических баталий.

Ельцин подписал указ о закрытии оппозиционных «Правды», «Советской России», «Дня». Но указ не действовал.

С разрешения президента Костиков направил запрос министру безопасности:

«Николай Михайлович!

В нарушение Указа Президента газета „День“ вновь в открытую распространяется в Москве, меняя название и типографии. Теперь это газета „Завтра“. Неужели у Вас нет возможности заставить выполнять решения Президента?»

«Более всего меня поразило то, — пишет Костиков, — что Голушко, позвонив мне по поводу записки на следующий день, стал расспрашивать, где газета печатается и где ее можно купить. Поразительная информированность для министра безопасности!»

По мнению Костикова, министерство безопасности вводило президента в заблуждение. В справке о деятельности объединений и партий непримиримой оппозиции, подготовленной министерством безопасности для администрации президента накануне октябрьских событий, утверждалось, что, «по имеющейся информации, функционирование указанных организаций фактически парализовано». В этой справке не говорилось ни о партии Жириновского, ни о коммунистах, которые через несколько месяцев победят на выборах в Государственную думу…

УКАЗ № 1400

В конце концов Ельцин решился сделать то, к чему его долго призывали. Его помощники говорили мне потом, что они готовили юридически безукоризненный способ распустить съезд народных депутатов, но Ельцин, по своему обыкновению, не захотел ждать. Впрочем, есть и другая точка зрения: он слишком долго ждал. А двоевластие буквально разрушало страну. Никто не работал, все ждали, чем кончится противоборство президента и депутатов.

Предполагалось распустить Съезд народных депутатов 19 сентября, в воскресенье. Сразу после телеобращения в восемь вечера части дивизии имени Дзержинского должны были взять под контроль Белый дом, где в выходной день нет депутатов.

Собрались в узком кругу: президент, премьер-министр, министр внутренних дел Виктор Ерин, министр безопасности Николай Голушко, Коржаков и начальник Главного управления охраны Михаил Барсуков. Все согласились с идеей президента, кроме Филатова. Он еще раз попросил слова:

— Можно мне высказаться?

Президент резко отмахнулся:

— Ваше мнение мне известно.

Филатов почувствовал, что Ельцин просто накален. Это был единственный случай, когда он не захотел выслушать руководителя своей администрации. Филатов уверен, что, если бы президент не знал, что именно он услышит, то выслушал бы обязательно… Единственное, что удалось тогда сделать, — перенести роспуск съезда с 19 сентября на 21-е, чтобы не было ассоциации с 19 августа.

Ельцин согласился отложить начало операции, потому что выяснилось, что Хасбулатов и Руцкой каким-то образом узнали, что их ждет в воскресенье. Элемент внезапности был утерян.

Но 18 сентября на совещании руководителей советов всех уровней Руслан Хасбулатов публично оскорбил президента. Он сказал:

— Если большой дядя говорит, что позволительно выпивать стакан водки, то многие находят, что в этом ничего нет, мол, наш мужик. Но если так, то пусть мужик мужиком и остается и занимается мужицким делом. А наш президент под «этим делом» (председатель Верховного Совета многозначительно щелкнул себя по горлу) любой указ подпишет.

Слова Хасбулатова превратились в casus belli — формальный повод для объявления войны.