КГБ против СССР. 17 мгновений измены

Примером этому может быть случай, имевший место в здании Центрального Дома Советской Армии, когда там однажды проводилось собрание военнослужащих с участием руководителей государства и правительства. Допуск в здание ЦДСА осуществлялся военными, а непосредственно в зал заседаний — сотрудниками служб безопасности. Шизофреник изучил систему допуска и сумел пройти через первый контроль, но был разоблачен в фойе, когда следовал в зал заседаний. Только хорошая натренированность позволила сотрудникам безопасности выявить его. Он был одет в форму адмирала Военно-Морского Флота, выглядел солидно, был строен, подтянут и до определенной поры даже излишне вежлив в обращении с другими. На его груди красовалось множество наград. Однако внимание сотрудников безопасности привлекло неправильное их расположение на мундире и большое количество разных знаков, которые не могли носить высшие офицеры. „Адмирала“ попросили предъявить документы и приглашение на участие в собрании, которых у него, естественно, не оказалось» [175]. Лично я здесь не вижу никакой особой натренированности, которую бы стоило расхваливать, — все это примитивно.

Могу рассказать подобный случай и из своей практики. В 1971 г., как известно, ввели в армии и на флоте институт прапорщиков и мичманов. Я — 1962 г. рождения и только по молодости лет не узнал об этом в тот же день. Стоим мы с отцом на остановке, ждем транспорт, и вот я вижу — напротив нас стоит сравнительно молодой человек с двумя звездами на погонах. Я спрашиваю у отца: «Это кто: генерал-лейтенант?» Отец отвергает: «Присмотрись повнимательнее». Я смотрел на него, смотрел и понял, в чем дело: петлицы-то не генеральские (про лампасы я тогда еще не знал — фото генералов я видел только в книгах). Итак, если с задачей, пусть и с трудом и за гораздо большее время, справляется десятилетний ребенок, то какой же это профессионализм и что тогда под ним иметь в виду?

Вернемся к делу «взрывников». Был момент, когда нашли одну из мин — благодаря бдительности какого-то человека на Курском вокзале. Далее «взрывоопасную сумку привезли на… Лубянку в кабинет заместителя Председателя. Начали думать, что делать дальше. Решили вызвать специалистов из ОТУ (Оперативно-технического управления) и преподавателей по минно-взрывному делу из подмосковной Балашихи, там располагался учебно-тренировочный центр, где готовили членов внештатных оперативно-боевых групп, которые должны были действовать в качестве разведчиков-диверсантов в „особый период“ (…).

Показывают им сумку и предлагают обезвредить. Наставник диверсантов Петр Нищев, увидев ее, затрясся от бешенства:

— Нельзя ее открывать и сдвигать с места! И вообще, какой мудак приволок бомбу сюда?

— Но-но, не кипятись. Может, разрезать сумку сбоку?

— И резать нельзя!

— Давайте просветим переносной рентгеновской аппаратурой.

— И просвечивать не рекомендуется! Мало ли какой датчик там установлен.

— Но ведь бомба до сих пор не взорвалась, сколько ее ни кантовали?

— А если там установлен временной предохранитель и бомба только что встала на боевой взвод? Да и медлить тоже нельзя.

Выгнали всех из кабинета. Обложили сумку мешками с песком со всех сторон. Аккуратно перерезали провода, соединяющие батарейку с электровзрывателем. Предварительно просветив рентгеном, вскрыли корпус. Вытащили электродетонаторы. СВУ оказалось без сюрпризов.

После этого случая руководство КГБ решило сформировать подразделение взрывотехников» [176].

До сих пор нечто аналогичное приходилось читать только о сирийцах: когда там воевали с Израилем, одна из ракет, выпущенных с самолета, не взорвалась, а зацепилась за дерево, и ее привезли не куда-нибудь, а в Министерство обороны, и давай ее… пилить. Хорошо, что в этот момент заходят советские советники, увидели и приросли к месту, потом все же хватило сил сказать: что ж вы делаете-то?! Может быть, нам отдадите? Те (обрадованно): забирайте. Отправили в Москву [177]. Словом, все как в анекдоте об обезьянах: макаки лазили на военный объект и что-то украли, оказалось, что это атомная бомба, стало интересно, как она устроена, стали пилить… Мимо бегут шимпанзе (все-таки более умная «нация»!), спрашивают: да вы что, с ума сошли, она же сейчас взорвется!!! Макаки отвечают: ничего, у нас еще одна есть!

КГБ СССР в целом оказался методологически не готовым к явлениям типа перестройки. При этом, конечно, стоит сказать, что как раз та часть, что пошла на погром Советской Родины, была готова и даже использовала все в свою пользу; и при этом применялась практически вся сумма знаний, которой владел Комитет.

Методы разведдеятельности: конспиративно, разумно, расчетливо, планово [178]

Поворот в сторону многообразия знаний и получения методической составляющей информации во всей ее полноте, по-видимому, произошел еще в доандроповскую эру. И это легко видно на примере нескольких прикладных наук.