КГБ против СССР. 17 мгновений измены

В 17.30 Л.В. Шебаршину нач. ОУЦ Б. Бесков докладывает, что его сотрудники провели рекогносцировку Белого дома и пришли к выводу, что штурм в лоб невозможен без больших потерь для собравшихся. Л.B. Шебаршин отдает ему приказ, запрещающий ему выполнять какие-либо приказы без его личного на то указания[793].

Тогда же руководство Московского УКГБ приняло решение не участвовать в этой авантюре[794].

Как следует из объяснительной В.Ф. Карпухина, «в 18.00. прибыв в группу (по-видимому, имеется в виду база группы „А“, расположенная в центре Москвы под видом подразделения ДОСААФ[795] — Л. Ш.), я собрал руководителей отделений и подразделений, огласил им приказ, все они разделили мои сомнения, чему я был очень рад. Они меня поддержали, и мы стали выступать единым фронтом, для того чтобы остановить кровопролитие. Личному составу этот приказ до сведения не доводился.

К 19.00 ко мне прибыли на совещание командиры приданных мне подразделений. В процессе обсуждения нами единодушно было принято решение отказаться от выполнения этого приказа и убедить руководство Комитета отменить это решение. Подтвердить принятое нами решение может сотрудник 9-го управления к-н Алешин.

Затем я доложил т. Агееву и просил принять нас, что и было сделано. В кабинете т. Агеева каждый из нас сознательно и аргументированно доложил нашу позицию, что таким способом достигать политических решений невозможно, что будут большие человеческие жертвы и мы настоятельно просим отменить это решение. Наши соображения он обещал доложить председателю»[796].

19.30–20.30. Командир бригады спецназа КГБ п-к Егоров дал приказ вернуться на место постоянной дислокации. Командир взвода в роте спецназа к-н Невзоров вернулся под российским флагом на броне. Прибежали особисты и потребовали объяснений, но часть стала готовиться к новому выдвижению. Вечером на выходе из своего подъезда был остановлен четырьмя неизвестными народный депутат СССР Ю. Власов. После нанесения ему побоев и под угрозой пистолета он и сопровождавшая его супруга вернулись домой.

В 20.00 на вечернем заседании ГКЧП при большом числе приглашенных Г.И. Янаев зачитал свое заявление о том, что распускаемые слухи о готовящемся штурме Белого дома не имеют основания. В.А. Крючков стал говорить, что обстановка в целом в стране, кроме Москвы, спокойная, что население поддерживает ГКЧП. Г.И. Янаев его перебил и сказал, что из 30 поступивших телеграмм только одна в поддержку… В.А. Крючков возразил, что это неправда. Но Г.И. Янаев ответил, что ему докладывают так, как есть. На что В.А. Крючков с улыбкой заметил, что докладывать надо то, что надо, а не то, что есть…[797] Объективная, не окрашенная идеологически информация, свободная от каких-либо влияний промежуточных структур, позволила бы любому политику иметь ее для трезвого принятия разумного решения и надежную обратную связь, но все это как раз и было в руках КГБ.

В рабочее время пытался собраться Комитет по делам обороны и безопасности Верховного Совета СССР. Прибыло на заседание 18 чел. Из 38 списочного состава. Ввиду отсутствия кворума провел это мероприятие как совещание без протокола и стенограммы.

Рапорт начальника 1-го отделения 3-го отдела службы защиты конституционного строя УКГБ по М и МО п/п-ка Рязанова. Он вновь закрывает радио «Эхо Москвы»: «В 20 часов меня вызвал к себе заместитель начальника управления т. Кучеров B.K. и передал, что я должен прибыть на совещание к заместителю председателя КГБ т. Лебедеву В. к 20 час. 10 мин. Когда я спросил у Кучерова В.К., для какой цели, он мне сказал, что я там все узнаю.

На совещании у т. Лебедева В. присутствовали: заместитель начальника управления „3“ т. Перфильев И.В., три сотрудника КГБ и военный в звании полковника (все они мне незнакомы) На совещании т. Лебедев В. рассказал, что радиостанция „Эхо Москвы“ дает постоянно материал, который раскаляет и нагнетает в Москве и без того напряженную обстановку. Имеются случаи экстремистских проявлений. И спросил всех присутствующих, что можно сделать, чтобы как-то ограничить их деятельность. Меня попросили доложить первым (я понял, что меня пригласили на совещание как человека, достаточно хорошо знающего обстановку в среде творческой интеллигенции и, в частности, в среде журналистов и литераторов Москвы. Кроме того, я уже был на радиостанции и общался с сотрудниками „Эха Москвы“). В своем коротком докладе (около 3 минут) я постарался дать объективную оценку или характеристику „Радио ЭМ“ и ее сотрудникам. Сказал, что сам регулярно слушаю их. Это независимая радиостанция, очень популярная среди москвичей. Там собрался коллектив из молодых, талантливых журналистов с большим апломбом, с большим самомнением, задиристых и заносчивых. И если именно мы обратимся к ним с просьбой, то они прислушаются к нам. Остальные участники совещания высказали примерно такую же точку зрения. После этого т. Лебедев В. начал кому-то звонить (из разговора я понял что кому-то из министерства связи) и спрашивать, как повлиять на „Радио ЭМ“»[798].