КГБ. Работа советских секретных агентов

В конце октября Бейз сообщил об участившихся радиопередачах "Голоса Америки" в Европу, особенно в Венгрию.

В начале ноября наш сотрудник не смог регулярно встречаться с Бейзом, поскольку последний находился под наблюдением. Через несколько дней, предприняв все необходимые меры предосторожности, сотрудник разведки дождался Бейза у входа в его дом и предложил встретиться через десять минут в другом месте. На этой встрече Бейз передал нашему сотруднику информацию о расписании радиопередач "Голоса Америки" для европейских стран и получил от него 200 долларов.

Следующая встреча состоялась через две недели. На этот раз Бейз передал сведения о местонахождении американских военных установок в западно-европейских странах, что получило одобрение Центра.

В Центре было решено обучить Бейза, как обычного агента, тайным методам связи. На одной из очередных встреч в конце декабря наш сотрудник закончил вербовку и получил согласие Бейза сотрудничать с советской разведкой. Бейз сказал разведчику, что он долгое время ждал этой встречи, так как знал о заинтересованности разведчика в существенной секретной информации, и был готов продавать ее ему, если только будут приняты необходимые меры, гарантирующие его безопасность.

После вербовки Бейз продолжал за деньги передавать нам ценную информацию.

Приведенный выше пример показывает, что несмотря на некоторые возникшие в процессе вербовки и сильно встревожившие нашу резидентуру обстоятельства, была возможность установить, что объект не был подосланным, его информация была надежной и использование ее нанесло существенный вред интересам США.

Оперативный опыт резидентур советской иностранной разведки в США включает такие случаи, в которых был успешно применен разный подход к объекту вербовки. Это можно проиллюстрировать следующим примером в работе нашей нью-йоркской резидентуры.

Глебов, сотрудник разведки, направленный работать в эту резидентуру, записался в один из нью-йоркских университетов изучать английский язык. На первом же занятии группы он обратил внимание на Пойнта, итальянца, 1925 года рождения, работавшего в представительстве одной из крупнейших итальянских авиакомпаний в Нью-Йорке; он записался в группу также с целью совершенствования английского языка. Как выяснилось, Пойнт намеревался остаться в США и стать американским гражданином. Глебов быстро сдружился с Пойнтом и вскоре пришел к заключению, что его можно завербовать как из-за его симпатии к Советскому Союзу, так и потому, что он был в большой нужде, так как имел много любовниц. Результатом этих идеологических, политических и меркантильных интересов было то, что по прошествии двух месяцев после первого знакомства Пойнт передавал Глебову информацию, правда, не представлявшую большой ценности, и получал за нее деньги, укреплявшие их отношения.

Резидентура решила произвести тщательную оценку возможностей и способностей Пойнта. С этой целью была организована встреча другого сотрудника, Алексеева, с Пойнтом. Алексеев был инженером по специальности и мог разобраться в шпионском потенциале Пойнта с научно-технической точки зрения гораздо лучше Глебова.

В этот период встречи с Пойнтом проходили в открытую, поскольку его не обучали еще секретности. Так например, до встречи с Пойнтом в ресторане наш сотрудник заехал за ним домой на такси. Алексеев заметил некоторую склонность к авантюризму в характере Пойнта. С самою начала Алексеев и Пойнт понравились друг другу. После двухчасовой беседы Алексееву стало ясно, что Пойнт обладает большим шпионским потенциалом.

Вечером того же дня Глебов получил согласие Пойнта работать с нами, однако Пойнт категорически отказался подписать письменное соглашение. Связь с Пойнтом перешла к Алексееву.

Передавая нашему сотруднику материал, Пойнт заметил, что не понимает необходимости "усиленно" (как он выразился) скрывать их встречи, так как он занят совершенно обычной деятельностью. Выслушав его, Алексеев понял, что необходимо привить Пойнту соответствующие рабочие навыки, чтобы в будущем поддерживать с ним агентурную связь. Он объяснил Пойнту, что официально являясь советским дипломатом, он не имеет никаких оснований интересоваться техническими вопросами.

Объяснение полностью удовлетворило Пойнта, и он больше не поднимал вопроса о конспирации. Когда же Пойнт начал передавать нам секретные материалы, он понял, что и ему необходимо быть осторожным.