КГБ сегодня. Невидимые щупальца.

Большинство американцев понимают слово «детант» именно в том смысле, как разъясняет его стандартный толковый словарь английского языка: «ослабление напряженных отношений или трений» между народами. Однако для Советов «детант» означает нечто иное: смягчение явного, видимого конфликта, но с одновременным усилением конфликта тайного, подспудного. «Разрядка (детант) ни в коей мере не означает возможности ослабления идеологической борьбы, — заявил Брежнев на заре детанта, в 1972 году. — Напротив, мы должны быть готовы к тому, что эта борьба станет более интенсивной».

Председатель Всемирного совета мира Ромеш Чандра, индийский коммунист и штатный советский агент, с полным пониманием выражающий офицальную позицию Политбюро, высказался в 1976 году так: «Детант означает по существу изменение соотношения сил в мире — в пользу дела мира, в ущерб империализму… Неправильно было бы считать, что детант означает смягчение борьбы с империализмом; детант означает усиление этой борьбы, но только новыми средствами, с использованием более широких возможностей, с большим оптимизмом и большей уверенностью».

Советские официальные лица неустанно заявляют, что они жаждут мира, и эти их утверждения, несомненно, искренни. Но что представляет собой этот «мир»? В их понимании мир на данном отрезке истории вовсе не означает отсутствия конфликтов и войн. Полное прекращение последних возможно только тогда, когда коммунизм победит во всем мире. Тогда все окончательно уладится. Ведь еще Ленин предупреждал, что пока на земном шаре существуют капитализм и социализм, настоящий мир невозможен. «Национально-освободительные» войны и другие виды конфликтов не только неизбежны, но, более того, естественны и должны приветствоваться. Вплоть до окончательной победы коммунизма в мировом масштабе, подчеркивает «Правда», советское государство обязано считаться с необходимостью войн во имя мира.

Решения стратегического уровня и многие тактические шаги в этой тайной войне определяются самим Политбюро. Повседневная деятельность направляется штабом КГБ на Лубянке, возле площади Дзержинского, в нескольких кварталах от Кремля. Этот штаб представляет собой шестиэтажное здание в стиле модерн, до революции принадлежавшее страховой компании. В качестве дополнения к нему в сталинские времена возведено еще одно здание, насчитывающее десять этажей. Наружный вид этого комплекса не меняется на протяжении десятилетий. Но внутри произошли существенные изменения.

В старой Лубянской тюрьме уже не слышно стонов пытаемых и обреченных на смерть. Пьяные исполнители уже не приставляют пистолеты к затылкам своих жертв и не бьют «врагов народа» кулаком по физиономии. Уборщицы уже не смывают то и дело кровь с каменных стен, не соскребают с паркетных полов зловещие пятна, из следовательских кабинетов не вывозят на тележке подследственных, потерявших сознание.

Теперь соответствующие функции, жизненно важные для советского государства, деловито переданы Лефортовской тюрьме, находящейся в черте Москвы, а также лагерям за пределами столицы и специальным отделениям психиатрических больниц. Лубянка, святилище террора и его символ, Лубянка, само название которой продолжает внушать ужас советским гражданам, подверглась реконструкции, что, впрочем, неизвестно широкой публике. Ее камеры, комнаты пыток и расстрельные подвалы сделались частью «центра», то есть главного штаба КГБ. Там, где героев партийного подполья, видных военных и самих сотрудников тайной полиции вынуждали сознаваться в самых чудовищных преступлениях (что, впрочем, не спасало от расстрела), теперь офицеры КГБ изо дня в день занимаются спокойной, будничной работой, и их не посещают кошмарные видения того, что происходило в тех же самых помещениях в относительно недавние времена.

Превращение тюремных камер в кабинеты сотрудников КГБ было вызвано, собственно, потребностью в дополнительной площади, поскольку число сотрудников этого руководящего штаба КГБ на протяжении 70-х годов неуклонно росло. [5]Кабинеты старого здания и нового, построенного при Сталине, пришлось перегораживать и делить между новыми и новыми отделами и бюро, которые должны были сюда втиснуться. В начале и в конце рабочего дня мрачные, выкрашенные зеленой краской коридоры, устланные изрядно вытертыми красными дорожками и охраняемые вооруженными стражами, заполняются густой толпой, точно станции и переходы метро в часы пик.

«Центр» подвергся также значительной организационной перестройке. Например, Седьмое управление, на которое возлагались надзорные функции, в прошлом являлось придатком Второго главного управления, отвечавшего в основном за подавление инакомыслия в стране и за контрразведку. Теперь Седьмому управлению поручили бороться с крамолой самостоятельно и завести собственный аналитический отдел слежки за иностранцами и подозреваемыми советскими гражданами.