КГБ сегодня. Невидимые щупальца.

То ли оттого, что он был слишком занят Лильяной, то ли вследствие неприятного осадка, оставшегося от посещения Москвы, Гэмблтон несколько месяцев подряд игнорировал поступающие оттуда запросы и пропустил две встречи, назначенные ему в Оттаве. В конце августа из Москвы последовало категоричное по тону распоряжение: забрать «материалы» из тайника, расположенного возле заброшенной дороги, неподалеку от Оттавы. «Материалы» оказались паркеровской авторучкой, в которую была вложена пленка с перечислением тайников вокруг Монреаля и мест будущих встреч со связными в Оттаве и ее окрестностях. Каждый из тайников и каждый пункт предстоящих свиданий обозначался каким-нибудь мужским или женским именем. ‘Еще одно распоряжение Москвы предписывало Гэмблтону срочно заглянуть в один из монреальских тайников. Там оказались шифровальный блокнот и приемник «Грундиг-Сателлит», приспособленный в лабораториях КГБ для работы с мигалкой. Вскоре после этого Гэмблтон получил письмо и, проявив тайнопись, прочел расписание сеансов радиоприема и подробные указания, как ему получить мигалку.

В соответствии с этой инструкцией январским днем 1977 года он заехал на платную автостоянку в указанном ему районе Монреаля и поставил машину в назначенном секторе. Вскоре рядом остановилась другая машина, из кабины вылез низкорослый толстяк, открыл багажник и вытащил оттуда автомобильный аккумулятор. «Привет, как дела?» — добродушно окликнул его Гэмблтон. Толстяк выронил аккумулятор и бросился прочь со всей прытью, какую могли выдержать его коротенькие ножки. Гэмблтон забрал аккумулятор в свою машину и, вскрыв его дома, увидел новенькую мигалку.

Первый же сеанс приема прошел успешно: в назначенный расписанием день и час приемник был настроен на заданную волну, и мигалка замерцала своими окошками — точно, как в Москве. Расшифрованный текст содержал вопросы: сможет ли Гэмблтон побывать ближайшим летом в Саудовской Аравии, Турции, Египте и Израиле? Когда Гэмблтон рассчитывает появиться в Вене? Что предпринято им для проникновения в Гудзоновский институт и подыскания работы в Соединенных Штатах?

Зная, что это лето он проведет с Лильяной, Гэмблтон ответил, что его обязывают принять участие в научном конгрессе, который состоится в Мехико-сити. Это лишает его возможности побывать предстоящим летом в Европе и на Ближнем Востоке. Зато на лето следующего, 1978 года, у него как раз приходится академический отпуск. Тогда он и посетит любую из стран, интересующих КГБ. Насчет Гудзоновского института и работы в Соединенных Штатах Гэмблтон счел за лучшее просто отмолчаться.

В апреле мигалка выдала ему поручение, которое он расценил как курьезное и в то же время рискованное: «Пользуясь методами, использованными вами в Израиле, не могли бы вы определить, насколько далеко продвинулась Южно-Африканская Республика по пути создания ядерного оружия?» Странно! Москве известно ведь, что в этом году он не сможет появиться в Восточном полушарии. Или гебисты ожидают, что он определит степень готовности ЮАР к ядерной войне, сидя в Квебеке? И это задание дают ему люди, в распоряжении которых — тучи шпионов, фотографии, сделанные со спутников, масса информации, поступающей по легальным и нелегальным каналам! Неужели всего этого недостаточно, чтобы раскрыть атомные секреты ЮАР?

Но невероятная сложность этого задания все же подзадоривала его заняться им. С другой стороны, действительно, у него было то преимущество, что, находясь в Израиле, он кое-что разузнал о южно-африканских технических ресурсах и возможностях. Теперь, подолгу работая в библиотеках и усиленно переписываясь с учеными коллегами, Гэмблтон всерьез углубимся в исследование проблемы, давая понять своим корреспондентам, что его интересуют перспективы распространения мирной ядерной энергетики.

К концу мая он уже смог написать краткий доклад, показывающий, что Южная Африка накопила все необходимые ресурсы и информацию, позволяющие производить атомные бомбы более значительной мощности, чем те, которые были сброшены в 1945 году на Японию. Подобно Израилю, утверждал Гэмблтон, Южно-Африканскую Республику толкают к этому два очевидных фактора: сильное желание обладать таким оружием и действительная потребность в нем. Он предсказывал, что в ближайшие же месяцы это государство проведет первое испытание собственной ядерной бомбы.