КГБ сегодня. Невидимые щупальца.

Если бы виновниками таких порядков в КГБ были отдельные лица, Левченко страдал бы меньше. Но дело было не в отдельных лицах. Большинство его знакомых и приятелей по новой работе казались честными и порядочными лишь до поры до времени — «пока позволяли обстоятельства». Левченко понимал, что все они — пленники как бы некоего культа, держащегося на жестокости, несправедливости, продажности и предательстве. Некоторые из них, достаточно для этого сильные, сумели выжить в джунглях КГБ, не принимая закона джунглей, другим это не удалось.

Наташа заметила, что ее муж теперь постоянно чем-то угнетен, и допытывалась у него, в чем дело. Он не мог открыть ей правду, — точно так же, как не мог признаться в том, что сделался верующим.

Новое назначение, состоявшееся в конце 1973 года, на время избавило Левченко от его мрачных дум. Кадровик Первого главного управления полковник Пастухов объявил ему, что КГБ решил направить его в Токио корреспондентом журнала «Новое время».

Этот журнал был основан в 1943 году в качестве легального прикрытия зарубежной агентуры советских органов безопасности. По распоряжению Политбюро, двенадцать из его четырнадцати отделений за границей были укомплектованы исключительно гебистскими кадрами. Правда, новый главный редактор журнала Павел Наумов настоял на том, чтобы каждый офицер КГБ, назначаемый на эти места, доказал в течение годичного испытательного срока свою профессиональную пригодность в качестве журналиста, то есть то, что он в состоянии писать статьи, пригодные для публикации в журнале. Полковник Пастухов — лысый очкарик, ветеран госбезопасности, отдавший ей 35 лет жизни, пояснил: «Наумов — известная жопа, все это знают. Но мы не можем ему приказывать, потому что Крючков (Владимир Крючков, начальник Первого главного управления) души в нем не чает. Так что тебе придется потрафить Наумову, — это главное, что от тебя требуется в первый год. Если он даст тебе коленкой под зад, нам придется посылать тебя от ТАССа или от «Правды», что уже хуже».

В редакции «Нового времени», размещавшейся на Пушкинской площади, рядом с агентством печати «Новости», Левченко начал работать с января 1974 года. На третий день в его комнату бочком втиснулся один из лит сотрудников — Жмеринский, держа в руках журнал «Ньюсуик» с карикатурой на Брежнева. Деланно хихикая, Жмеринский заговорщицки шепнул:

— Забавный рисуночек, не находишь?

Левченко поморщился:

— По-моему, непристойный.

Тот перестроился с проворством хамелеона:

— Я тоже так считаю. Забавно все же, как они из кожи вон лезут, пытаясь нас очернить. Это свидетельствует об их комплексе неполноценности!..

Левченко молча уставился на него.

— Ты чем-нибудь занят сегодня после работы? — спросил Жмеринский. — Сходили бы выпить пивка. Ради первого знакомства… Я угощаю!..

В грязноватой пивной Жмеринский заказал пиво и бутылочку водки. Левченко прекрасно понимал, что стукач обычно нуждается в паре глотков спиртного, прежде чем отважиться на «разговор по душам».

— Знаешь, я должен тебя предупредить… — начал Жмеринский. — Правда, может быть, ты уже сам это заметил. Но если нет, я просто обязан обратить твое внимание…

— На что?

— У нас в журнале очень сложная обстановка…

— Серьезно? Что же у вас происходит?

— Ну, ты наверно заметил, что восемьдесят процентов наших авторов и технических сотрудников по национальности евреи. Их никогда не пустят ни в какую заграничную командировку, а здесь им приходится ишачить дай Боже. Многие из них от этого совсем осатанели: еще бы — за границу не пускают, по службе не продвигают. У людей — никаких шансов. Жуть, правда?

— Я не заметил пока в редакции ничего такого жуткого. Тебе, конечно, лучше знать… Но, насколько я успел заметить, Наумов со всеми держится ровно…

Выпили еще. Жмеринский усиленно замахал руками:

— Давай забудем о служебных делах, ну их всех в задницу. Развлекаться так развлекаться! Как ты насчет…

Левченко уклонился:

— Знаешь ли, мне предстоит ехать в Японию… Приходится всего такого остерегаться…

Отбив эту попытку провокации, Левченко намерен был постепенно сломать невидимую стену недоверия, зависти и отчуждения, которая, как он чувствовал, отделяла его от сотрудников редакции. Большинство здесь, действительно, составляли евреи, которым никогда не доведется съездить в командировку за границу, хотя многие из них были куда более способными журналистами, чем офицеры КГБ, которым они помогали подготовиться к журналистской работе в разных странах мира. Все эти работники редакции боялись КГБ и относились к нему с презрением, но трудились не за страх, а за совесть. Наумова много раз упрекали, что у него работает столько «лиц нерусской национальности», но он отшучивался: «Евреи работают, как дьяволы, — если держать их в черном теле!»