КГБ шутит. Рассказы начальника советской разведки и его сына

Стасик, шустрый и умный мальчик, был самый младший и самый мелкий из нашей марьинорощинской стайки, за что ему перепадало немало дружеских тумаков, впрочем, без злобы или, упаси Бог, антисемитизма. Просто маленький, да еще с большим носом, как изогнутый пряник Стасик стоически сопротивлялся, получая в награду за свое мужество дополнительную порцию затрещин по бритой башке.

Возможно, эти постоянные обиды вызвали у него желание сделать что-то такое, чтобы подтвердить самому себе и своим обидчикам собственную храбрость и героизм. Не говоря никому ни слова, Стасик как-то залез на верх родного одноэтажного домика и двинулся по коньку крыши, осторожно балансируя руками и своим носом-пряником. Когда ему оставалось сделать лишь с десяток последних шагов к славе, во дворе появился я, неотвратимый как рок и к тому же глупый как пробка. Вид ползущего по крыше Стасика немедленно нагнал на меня непреодолимое желание чем-нибудь попасть по его чудесной бритой башке. Через секунду в моей руке был увесистый круглый камешек, еще через две был взят точный прицел, рука сама махнула вперед, совершив изумительно точный бросок. Камешек, как резиновый, отскочил далеко в сторону после соприкосновения со Стасиковым черепом, а сам мальчик с тревожным воем покатился в другую, вниз по скату крыши, и рухнул прямо во двор родного дома.

Через некоторое время к нам домой пришли старшие Барабаши со слегка кровоточащим Стасиком – я немного рассек ему кожу на голове. Спасибо этим людям за снисхождение, благодаря которому я отделался лишь торжественным обещанием никогда впредь не сбивать Стасика с крыши никакими предметами и вообще не обижать его без крайней необходимости. Барабаши ушли, удовлетворенные моими обещаниями, зато от своей тети Леры и бабы Пани я получил нагоняй, да еще какой!

Папиндер

«Полиция дистрикта Окхла обращается к жителям названного дистрикта за содействием в розыске уроженца названного дистрикта, известного криминального авторитета Папиндера Сингха, известного также как Папиндер, а также Паппу. Подателям достоверной информации о местонахождении названного преступного элемента будет выплачено денежное вознаграждение», – так гласило полицейское уведомление в одной из центральных делийских газет.

Я не знаю, чем отличился господин Папиндер. Возможно, он скупал и продавал краденое или пугал прохожих ручной коброй, доставая ее из-за пазухи и тыча ей в лицо жертве: «Дай денег, а то щас как укусит!» Может быть, не дай Бог, эта скотина даже грабила и убивала мирных жителей. Вариантов масса, да хрен бы с ним, с Папиндером. Дело не в нем, а в его прозвище, которое органично прилипло к одному из моих друзей – Вите Гончарову.

В институте мы ласково звали Витю – самого старшего из нас, прошедшего армейскую службу, работу на заводе и имевшего жену и дочь – Папулей или просто Папой. Папиндером Витя стал несколько позже, когда, преодолев курс наук в МГИМО за шесть лет – до сих пор мне непонятно, зачем и чему можно столько учиться – поехал на работу в Индию. Там к нему это индийское прозвище и пристало.

Учеба, особенно иностранные языки – хинди и английский, – давались уже немолодому Вите с трудом. По хинди у него был вообще «гроб», да и с английским дело обстояло немногим лучше.

Вот представьте себе заданьице – за месяц прочитать дома какую-нибудь книжку на неадаптированном английском языке, доложить и обсудить ее содержание на уроке. Бедный Витя! Он ведь, как на грех, взял в институтской библиотеке повесть какого-то английского классика, написанную, как положено, нудным и тяжелым языком. Впрочем, кое-что из прочитанного Витя все же понял.

Наступил день, когда надо было докладывать домашнее чтение нашей англичанке – молодой, очень симпатичной и жеманной даме, которая всем нам страшно нравилась совершенно неплатоническим образом. Чувствуя силу своего шарма, учительница разговаривала с нами довольно кокетливо и, как казалось нам, молодым самцам, с каким-то особым подтекстом во взоре.

Я бодро отбарабанил свой текст, другие – тоже, и очередь дошла до Вити. Распластавшись от волнения грудью по парте и судорожно вцепившись в ее края руками, Витюша вытаращил и без того слегка выпученные глазки и начал спотыкающийся рассказ. С большим трудом я понял, что речь шла о любовной истории двух молодых людей – бедного юноши и ответившей ему взаимностью богатой девушки. Ну, в общем, обычные английские «сопли в сахаре». «Все было у них хорошо, они должны были пожениться, как вдруг молодой человек взял да и застрелился», – закончил Витя свой доклад и испуганно уставился на преподавательницу, маленький, полулысенький, пучеглазенький, шепелявенький, с горбатым носиком, изнуренный учебой человек.

Выдав одну из своих самых кокетливых улыбок, хорошенькая англичанка спросила, на английском, конечно: «Виктор! Я что-то не пойму. Все у них было хорошо, пожениться вроде решили и вдруг – бац! Как же так?»