КГБ – ЦРУ: Кто сильнее?

…Бокасса I так и не доехал до Парижа. Накануне его отъезда во Францию в столице Центрально-Африканской империи начались демонстрации учащихся школ против режима самодержца. Валери Жискар д’Эстен незамедлительно открестился от своего родственника…

…Будучи отлучённым от Елисейского дворца, Бокасса I посвятил себя общению с лидерами социалистических государств, стал частым гостем в Северной Корее, Китае, Монголии и… в Советском Союзе, где его всегда принимали на самом высоком уровне с неизменными братскими объятиями и поцелуями…

Вместо эпилога

В сентябре 1978 года я вернулся из Рима, где два года проработал в резидентуре КГБ, действовавшей под прикрытием нашего посольства. Мой отъезд из Италии совпал с разразившимся во Франции скандалом, главными фигурантами которого были Бокасса I, самодержец Центрально-Африканской империи, его сын Антуан-Жан-Бедель и… мой коллега и друг Гелий Куприянов.

Французская пресса ополчилась не только против них. Гноеточивые стрелы сыпались на КГБ, на Юрия Андропова, на всё руководство Советского Союза. Складывалось впечатление, что все средства массовой информации Франции поставили перед собой цель сформировать у западноевропейского обывателя мнение, что людоедами, коими были Бокасса I и его сын, их сделал Комитет госбезопасности СССР и, в частности, мой друг и наставник Гелий Иванович Куприянов.

Буквально на следующий день после приезда в Москву я, захватив с собой пару привезённых из Италии бутылок отборного вина «Кьянти» и маринованные сардины «а-ля наполетана», помчался на Фрунзенскую набережную, где в одиночестве – ни жены, ни детей – жил Гелий.

Он встретил меня в потёртых джинсах, в майке-алкоголичке и тапочках на босу ногу. От лощёного льва светских салонов и дипломатических раутов, коим всегда был Гелий, не осталось и следа. Я не подал виду и сразу бросился обнимать моего старшего товарища по оружию.

Мы не виделись три года, и по идее он должен был бы обрадоваться моему неожиданному визиту. Увы! В его потухшем взгляде не было ничего, кроме усталости и безразличия.

– Старик, – с дрожью в голосе произнёс Гелий, – ты привёз чего-нибудь выпить?

Я заметил, как дрожат его руки – постпохмельный тремор! Но нарочито бодро сказал:

– Обижаешь, старик… Привёз и не только выпить, но и закусить!

Я откупорил бутылку. Он вырвал её и осушил в три приёма.

– Старик, ну ты даёшь… А вообще, Геля, что происходит?

Я попытался вложить в вопрос как можно больше участия.

– А ты разве не в курсе? Если нет, пойдём покажу…

Мы прошли в гостиную. Пол устилали иностранные газеты. Куприянов нагнулся и схватил одну.

– Ты же владеешь французским… читай! Я, оказывается, в Париже был наставником людоедов, гуру каннибалов… И это не шутка! Так решили и в Управлении кадров Комитета… Ты, я вижу, не знаешь, что по возвращении из Франции меня уволили из органов… Теперь тебе небезопасно со мной общаться. Решай сам, дружище, оставаться тебе или лучше смотаться… Я бы тебе, памятуя нашу прежнюю дружбу, предложил второе… Тем более что я уверен, – моя хата на прослушке…

– Гелий, окстись, какой ты наставник людоедов, какая прослушка?! Всё образуется… Наверху разберутся, кто есть кто… Ты ведь не просто разведчик, ты – Почётный чекист, орденоносец, ас агентурной работы. Нельзя же разбрасываться такими кадрами, как ты…

– Могут… Уже бросили… Нет, ты только посмотри на эти фотографии! Мою обезглавленную суперагентессу «Берту» трахает черножопый, пусть он хоть трижды наследник престола… Нет, ты взгляни на этот снимок! А что написано под ним? Написано, что обольстителем и оператором жертвы, то есть Дорис Циммерман, был не кто иной, как я… Я, который якобы и отдал её в пасть этому каннибалу, Антуану Бокассе! И весь этот бред Управление кадров приняло за чистую монету… Нет, ты можешь себе представить такое?! Знаешь, мне уже всё равно… После возвращения в Москву меня почему-то вдруг стали плотно опекать светила с Варсонофьевского… Они выявили у меня какие-то недуги… Если я вдруг неожиданно умру, не верь тому, что будет написано в эпикризе! Я здоров, как бык, я пятаки могу ломать, но мою жопу почему-то взялись превратить в решето… При этом убеждают меня, что я тяжело болен… Мол, сказываются прежние нервные перегрузки. Стоит мне пропустить сеанс уколов – под окном уже стоит «скорая», и меня ширяют прямо на дому… Знаешь, после этих уколов такая тяжесть в затылке, что я на стену готов лезть…

В общем, я понял – бывший разведчик, допущенный к секретам государственной важности, должен умереть сразу после выполнения задания, унеся все тайны в могилу! Для руководства КГБ лучший разведчик – мёртвый разведчик… И не пытайся мне возражать, салага! Ты ведь, кроме дешёвок папарацци, никого так и не завербовал! А на моём счету – престолонаследник Центрально-Африканской империи… Ну, каково?! Да, его вербовка письменно не оформлена, но кто такие вербовки оформляет письменно?! Никто! Главное, чтобы он работал на нас, и приносил пользу Комитету и нашей стране в целом. Всё! Где, кстати, твоя вторая бутылка?