КГБ – ЦРУ: Кто сильнее?

Время расставило приоритеты по своим местам, но миф о том, что «U-2» поразила ракета, прочно осел на полке истории и в людской памяти. Однако в начале 1990-х годов, когда о шпионском скандале и о Гарри Пауэрсе помнили лишь люди старших поколений, в одном московском издании появилась любопытная заметка. Она заканчивалась словами: «На Тамбовщине живёт и здравствует лётчик, прервавший 1 мая 1960-го шпионский рейд американского самолёта над СССР».

Как М. Бешлос узнал о публикации и с чьей помощью розыскал Игоря Пентюкова, подполковника авиации в отставке, можно лишь догадываться. Зато доподлинно известно, что из Москвы он привёз аудио— и видеокассеты, которые помогли ему закончить книгу «Mayday: Eisenhower, Khrushchev and the „U-2“ Affair», 1993 («Первомай: Эйзенхауэр, Хрущёв и история с „U-2“», 1993).

Расследование, начатое Сэмом Джаффом, через 30 лет завершил Майкл Р. Бешлос. Он разговорил Пауэрса и того, кто 1 мая 1960-го «подрезал крылья» самолёту-шпиону.

Свидетельствует Пауэрс (из книги М. Бешлоса)

«…В 5 часов 56 минут я достиг границы (СССР) и, следуя инструкции, выключил радиосвязь, чтобы не быть обнаруженным средствами ПВО. Завершив фотосъёмку в районе Аральского моря, на высоте 68 тыс. футов взял курс на Свердловск.

Примерно в 25–30 милях к юго-востоку от Свердловска снизился до 60 тыс. футов, чтобы сделать серию снимков. Неожиданно надо мной возник русский истребитель. Я отчётливо видел красные звёзды на его крыльях. Через мгновение услышал громкий хлопок, какой бывает в момент преодоления самолётом звукого барьера, и впереди меня вспыхнуло шарообразное пламя. Я понял: это — сопло русского истребителя. Неведомая сила закрутила меня так, что я потерял ориентацию в пространстве, затем бросила самолёт вниз, а меня прижала к приборной доске…

…Я действовал, как робот, пытаясь удержать самолёт в горизонтальной плоскости… В течение нескольких секунд мне это удавалось… Но затем планер перестал мне подчиняться и вошёл в пике…

На высоте 30 тыс. футов я понял, что не смогу воспользоваться катапультирующим устройством и привести в действие взрывное устройство, чтобы уничтожить самолёт, как то предписывала инструкция. Я открыл крышку кабины и отстегнул пояс. Центробежной силой меня до половины тела прижало к приборной доске, а вторая половина уже висела снаружи. Оказывается, я забыл отсоединить патрубки кислородной маски, они-то и удерживали меня. Немного погодя я всё же освободился от патрубков. Парашют открылся сразу, как только я покинул кабину. В это время я находился на высоте не более 20 тыс. футов…

…Я рухнул на вспаханное поле. Ноги по колено ушли в разрыхлённую почву. Я осмотрелся. Неподалёку лежали обломки самолёта. В силу конструктивных особенностей он спланировал и приземлился без моей помощи, а при ударе о землю развалился на части. В радиусе 20 ярдов валялись крышка кабины, специальные контейнеры, лопатки компрессорной турбины и просто куски металла, вырванные из корпуса…

…Не успел я прийти в себя, как меня окружили неряшливо одетые мужчины и женщины. В руках у них были топоры и вилы. Я догадался, что это — фермеры. Они улыбались и хлопали меня по спине. Их восторг сменился агрессией, когда я дважды произнёс: „I’m American!“ Мне врезали пару оплеух и, поскольку я не мог самостоятельно передвигаться, волоком потащили меня в полицейский участок…»

Свидетельствует Пентюков (из книги М. Бешлоса)

«…После того, как 9 апреля 1960-го американский самолёт-разведчик безнаказанно прошёлся над нашей территорией, командование ПВО страны основательнее подготовилось к его возможному появлению. Шестерых лётчиков — в их числе был и я, командир звена капитан Пентюков, — срочно переучили и посадили на новейшие сверхзвуковые высотные истребители-перехватчики СУ-9, прозванные „сушками“.

30 апреля я и Евгений Шейко перегоняли из Красноярска в Барановичи две новые „сушки“. На ночлег приземлились на промежуточном аэродроме под Свердловском.

Утром передают приказ: „Готовность № 1“. Я — в кабину „сушки“. В 8 часов 55 минут по московскому времени на связь вышел генерал Вовк из Уральского военного округа и продиктовал приказ командующего ПВО страны маршала авиации Савицкого: Высотную цель уничтожить любой ценой!

Я отвечаю: Так ведь мой самолёт без боекомплекта (без ракет), как же уничтожать?

В ответ молчание, затем слышу: Ну что, капитан, обсудим приказ?!

Другими словами, мне предлагают идти на таран. Шансов выжить — ноль! Понимаю, что имею право отказаться, — не война ведь, в конце концов, когда с вилами на танки бросались… Но, с другой стороны, а вдруг этот американец с атомной бомбой на борту? Одна жизнь или сотни тысяч — чувствуешь разницу?!

Мысль придала сил и решительности. Говорю: „Наводите на цель, мать вашу! О жене позаботьтесь — на сносях она!“