КГБ в Англии

«Я его встретил один раз. До того времени, как я его встретил, его убеждения были — глубокий политический пессимизм, так как он политически крайне оторван был, крайне недоволен работой. Ненависть к своему социальному окружению, которое по отношению к нему было слишком нетактичным. Для себя он сделал следующий вывод: они его долго не продержат и что скоро он должен искать себе другую профессию. Он был очень счастлив, что мы вступили с ним в связь, и был готов тотчас же приступить к работе для нас».

Дейч сообщал, что он постарался убедить Кернкросса оставаться на работе, установить нормальные отношения с сослуживцами и «создать у них впечатление, что он примирился со своей судьбой». По этой же причине, а также потому, что в Форин Офисе имелись другие источники, Дейч писал, что «мы от него временно никаких материалов не получаем и держим в резерве».

Пытаясь понять суть конфликта Кернкросса с его окружением в Форин Офисе, Дейч делал следующее заключение:

«Он, безусловно, очень интеллигентен, самолюбив, идеологически на нашей стороне, его оппозиционные настроения в отношении окружения, очевидно, следуют из его убеждений. Этим самым оппозиционным своим настроением он себя ставил вне рядов своего окружения…»

Маклейн несколько проще смотрел на ситуацию с Кернкроссом (в изложении Дейча):

«МОЛЬЕР очень интеллигентен, но плохо работает, а главное — недостаточно осторожно относится к работе. Он делает это потому, что считает себя умнее и лучше, чем все прочие. ВАЙЗЕ полагает, что положение МОЛЬЕРА довольно плохое, но что его пока оставят на месте».

Положение Кернкросса в Форин Офисе продолжало оставаться шатким. В октябре 1937 года из Парижа, куда Дейч выехал из-за невозможности дальнейшего пребывания в Лондоне по причинам иммиграционных правил и где он организовал связь между резидентом в Испании Александром Орловым и Кимом Филби, в Центр пришло еще одно тревожное сообщение: «На днях сюда приезжал ВАЙЗЕ и рассказал мне, что МОЛЬЕРА должны перевести в другой отдел, так как им якобы недовольны».

С отъездом Дейча связь с Кернкроссом так же, как и с другими источниками лондонской резидентуры, оборвалась на длительное время. Только в сентябре 1938 года от Маклейна, контакт с которым поддерживался через женщину-нелегала АДУ, пришло короткое сообщение, что Кернкросс переведен на работу в Министерство финансов. Позднее было установлено, что Кернкросс был уволен из Форин Офиса 1.10.38.

Кернкросс вновь появляется на сцене осенью 1938 года благодаря вездесущему Берджесу. Через нового резидента в Испании Эйтингона, с которым он встречался в Париже, Берджес сообщил, что в сентябре установил контакт с Кернкроссом, так как тот «был новичком и я опасался, что он может совершенно порвать, будучи изолированным», и «также потому, что он располагает самой лучшей, о какой только можно мечтать, информацией о Чехословакии».

В письме от 22.10.38 Эйтингон просил разрешить встретиться Берджесу с Кернкроссом, чтобы получить документы, аргументируя это тем, что «отношения между МЕДХЕН и Джоном таковы, что, несмотря на запрет, они все равно общаются».

О дальнейшем развитии событий можно судить только по отчету исполнявшего обязанности резидента в Лондоне Анатолия Вениаминовича Горского от 10.03.39, в котором он сообщал, что документы были получены от Кернкросса Клугманом, и объяснял их происхождение следующим образом:

«В августе — сентябре 1938 года ЛИСТ (Кернкросс. — О.Ц) работал в специальной «кризисной» группе Форин Офиса и имел свободный доступ к документам по Мюнхену. Когда он узнал о переводе в Министерство финансов, то забрал с собой эти документы и передал их сейчас нам. В сентябре 1938 года ЛИСТ видел в Форин Офисе сообщение агента английской разведки из СССР о неготовности СССР оказать военную помощь Чехословакии. Среди сотрудников Форин Офиса поборниками соглашения с Гитлером были а) посол в Берлине Гендерсон и б) посол в Париже Фиппс».

Далее Горский писал, что Кернкросс не слишком загружен работой в Министерстве финансов и готовит монографию по английской литературе эпохи французского ренессанса. «МЭР (Клугман. — О.Ц.) договорился с ЛИСТОМ об условиях встречи с нами в Лондоне», — завершал свое послание Горский.