КГБ в смокинге. Книга 2

— Понял, — коротко кивнул Юджин и рывком тронул машину с места. — Уже поехали.

— Я только хочу сказать тебе одну вещь.

— Какую?

— Знаешь, что говорят женщины в русской глубинке, когда в полном одиночестве пьют четвертый стакан чая без сахара, лимона и варенья?

— Что ненавидят Политбюро ЦК КПСС и все советское правительство, оставившее их без сладкого, — не отрываясь от дороги, ответил Юджин.

— Дурак!

— Тогда не знаю.

— Они говорят: «Господи, хорошо-то как! Не умереть бы от счастья!..»

— И что? — он недоуменно пожал плечами.

— Кажется, теперь я их понимаю…

27 Швейцария. Цюрих

15 января 1978 года

Ровно в десять утра в кабинете главы представительства «Аэрофлота» в Цюрихе мелодично звякнул телефон.

— Господин Онопко? — английский звонившего явно выдавал его американское происхождение.

— Да, я слушаю.

— Мне порекомендовал позвонить вам герр Шпильхауз.

— Речь идет о двух билетах в Асунсьон?

— Нет. Я поменял решение и лечу в Оттаву.

— Я ждал вашего звонка.

— Мне это сказали.

— Когда бы хотели встретиться?

— Как можно быстрее.

— В Цюрихе?

— Я бы предпочел Женеву. Конечно, если вы не возражаете.

— Почему бы нет? Когда и где именно?

— Сейчас десять. Давайте встретимся в четыре у входа в мавзолей герцога Карла Брауншвейгского. Там постоянно сидит торговец кормом для голубей. Возле него.

— Как я вас узнаю?

— Я узнаю вас. Всего доброго, господин Онопко!..

В трубке запульсировали гудки отбоя.

За долгие годы работы в разведке Виктор Иванович научился на все реагировать философски. То есть не терзать себя загадками и сомнениями, когда само время может все прояснить. Вот почему полковник не стал ломать голову над вопросом, откуда его знает неизвестный абонент, и вдавил почти незаметную кнопку звонка в панели модернового шведского стола.

Через несколько секунд на пороге кабинета вырос невысокий худощавый молодой человек в «протокольном» темном костюме и скромном галстуке.

— Вызывали, Виктор Иванович?

— Игорь, когда нам надо выехать, чтобы быть к четырем в Женеве?

— Домой не заедете?

— Нет.

— С гарантией?

— Естественно.

— В час.

— Что так рано?

— Снег. Скользко.

— Значит, в час.

Молодой человек кивнул и неслышно исчез.

Какое-то время Онопко смотрел на светло-коричневый прямоугольник двери, затем резко развернулся в вертящемся кожаном кресле к широкому — во всю стену офиса — окну и уставился на тонированные светонепроницаемые стекла небоскреба штаб-квартиры фирмы «Ситизен», возвышавшегося через улицу. Виктор Иванович не был шпионом в общепринятом смысле этого слова. Его совершенно не беспокоил тот факт, что практически из любого окна здания напротив за ним могли вестись круглосуточное наблюдение и запись всех разговоров в его служебном кабинете. «Не делайте ничего такого, что могло бы представить интерес для окружающих, и за вами никто не будет следить, — любил повторять швейцарский резидент своим подчиненным. — На чем вас могут подловить? На спиртном? Три таблетки анальгина перед необходимой выпивкой — в обязательном порядке. Как презерватив перед половым актом с венерической больной. На взятке? Не берите деньги ни у кого. Бесплатных завтраков не бывает, следовательно, потом отдадите больше, чем получили. На азартной игре в казино? Играйте в шахматы с компьютерной программой и удовлетворяйте свой азарт. На женщине сомнительной репутации? Спите только с женой, а если вам мало — мастурбируйте. И лучше всего, опять же рядом с женой: так спокойнее. Больше уверенности, что вас не станут шантажировать. На передаче секретных документов? Ничего не передавайте из рук в руки — используйте тайники! На встрече с агентом? Устройте ее — если она того стоит — за пределами Швейцарии, хоть на Азорах, и я оплачу все расходы. На неосторожной фразе? Постоянно носите с собой булавку, и если почувствуете, что вам хочется распустить язык, незаметно для собеседника уколите себя поглубже в задницу — это отрезвляет».

Его слушались, его боялись и, что было самым важным, перед ним преклонялись. Шпионы — народ суеверный. А над лысеющей головой Онопко искрил и переливался загадочный нимб человека, не допускающего ошибок. С ним хотелось работать — он был надежен. А надежность — вторая после долларов валюта, которой поклоняются все авантюристы на свете. Кроме того, Онопко никогда не отменял принятых решений. После того как из Швейцарии в Москву в течение первых трех месяцев его работы в Цюрихе по непонятным причинам отбыло несколько сотрудников ряда советских представительств и фирм, стало ясно: этот человек не признает компромиссов в вопросах конспирации и образа жизни сотрудников КГБ под дипломатической крышей. Могущество Онопко усугублялось его родственной близостью с Фурцевой, что в условиях коммунальной близости всех советских граждан в капиталистической стране скрыть было невозможно. Да он и не скрывал…