КГБ в смокинге. В ловушке

9 Ближнее Подмосковье. Дача Ю. Андропова

26 ноября 1977 года

Разбудило меня пронзительное верещание телефона. На шестом звонке, так и не сумев разлепить веки, я нащупала и рванула трубку:

— Чтоб вы сдохли!

— И вам доброе утро, Валентина Васильевна!

— Простите... — я откашлялась. — Кто это?

— Ксения Николаевна...

— Какая еще?.. Ой, простите! Слушаю вас.

— Немного изменились планы, и я заеду за вами через тридцать минут. Если, конечно, вы не возражаете. Успеете собраться?..

Через полчаса я спустилась вниз и увидела у подъезда старенький «москвич» с работающим мотором. За рулем сидела женщина примерно моих лет, очень стильно одетая, с тонкой сигаретой, дымившейся в уголке чувственного рта. Она так же мало напоминала сотрудницу КГБ, как наша вахтерша тетя Нюся — главного редактора.

— Добрый день! — я открыла дверцу машины. — Ксения Николаевна?

— Здравствуйте. Садитесь...

Пока мы не выбрались на Рублевку, моя Мата Хари молчала, небрежно стряхивая пепел сигареты на пол. На шоссе она увеличила скорость и, чуть скосив сильно подведенные глаза, спросила:

— Вас не интересует, куда мы едем?

— А должно интересовать?

— Вы всегда отвечаете вопросом на вопрос?

— К сожалению. Дурная привычка, простите. Говорят, с ней я бы никогда не прижилась в Штатах.

— А вы хотели бы прижиться в этой стране?

— А как вам кажется?

Мата Хари засмеялась:

— Браво! Вы умеете вести беседу. Впрочем, так вас и характеризовали.

— Кто?

— А кто вас мог так характеризовать?

Теперь засмеялась я:

— Один-один, ничья.

— Ну и слава Богу! Тем более что мы уже на месте...

Вокруг простирался зеленый дачный массив. Металлические, стального цвета ворота, у которых притормозил «москвич», раздались в стороны, и мы вползли на ровно заасфальтированную площадку, плотно охваченную рядами высоченных пихт. Трехэтажный бревенчатый дом с башенками в псевдорусском стиле занимал центральную часть сравнительно небольшого участка.

— Приехали, — повторила Мата Хари и вынула ключ зажигания из замка. — Идемте!

По всему чувствовалось, что Ксения Николаевна здесь частый гость, если не хозяйка. Она ввела меня в невысокий, но просторный холл, уставленный мягкими диванами, креслами, пуфиками, и тут же исчезла.

В одном из кресел сидел, положив ногу на ногу, сам Юрий Владимирович в домашнем халате с кистями.

Когда мы вошли, он как раз брал из огромной хрустальной вазы гроздь черного винограда.

— Ну как, выспались? — в голосе Андропова звучала искренняя сердечность.

— Спасибо.

— Что ж, Валентина Васильевна, не будем затягивать увертюру, — Андропов отщипнул от кисти крупную ягоду и аккуратно положил ее в рот. — Теперь мы знаем все.

Я похолодела.

— Ваш редактор, человек неглупый и достаточно близкий вам, но, увы, безнадежно болтливый, рассказал вам... э-э-э... в дружеской обстановке о некой книге, изданной в Соединенных Штатах. И тогда в вас взыграли сразу два чувства: оскорбленное интеллектуальное достоинство и профессиональное любопытство. Характерно, что второе возобладало, и вы не придумали ничего лучше, как шантажировать по телефону известного человека, утверждая, что санкционировал этот разговор не кто иной, как председатель КГБ СССР.

— Да, но...

— Я не закончил, Валентина Васильевна... У вас, естественно, может возникнуть, если уже не возник, вопрос: почему, собственно, столь незначительным эпизодом занимается сам председатель КГБ? Вы, надеюсь, понимаете, что я весьма далек от переоценки собственной личности, речь идет об уровне, и только... Так вот, еще позавчера я бы этим делом не занимался и, значит, не было бы самого вопроса, а сегодня — извольте. Сами того не подозревая, вы угодили в довольно скверную историю. Случайное совпадение, просто невероятное, но угодили, Валентина Васильевна, и я, право, не знаю, что с вами делать...

— Юрий Владимирович, простите Бога ради, но я решительно не понимаю, о чем идет речь?

— Попытаюсь объяснить. Как по-вашему, что такое КГБ?

— Ну... — я помялась, подыскивая наиболее мягкие слова, — это...

— Не мучайтесь. В глазах мирового общественного мнения — это символ зла, вероломства, насилия и полной безнравственности. Во многих странах нашей организацией пугают, как инфекцией, чумой. Ну а теперь вообразите, Валентина Васильевна, что нам действительно необходимо выполнить весьма деликатную миссию, например, провести встречу с известным на Западе деятелем культуры, науки или религии. Понятно, что на прямой контакт он не пойдет...

— Для этого существуют посольства, атташе по культуре...

— Они тоже значатся в той книге, которую цитировал ваш редактор.

— Но тогда...

— Не ломайте себе голову — эту проблему уже прокачали умные люди. Тогда и возникает необходимость в личностях популярных, известных, ие запятнавших себя ортодоксальными высказываниями и не числящихся в штате «кремлевских прихлебателей».

— А если те, о ком вы говорите, откажутся выполнять ваши поручения, что тогда?

— Не откажутся.