Х – 11 (СИ)

По всем, самым оптимистическим прогнозам ничего хорошего в особняке Грамона его не ожидало и это было печально — умирать не хотелось. Когда ты старый и больной и у тебя не осталось ни одного работающего внутреннего органа и ты лежишь весь в дерьме в вонючей больничной палате на двенадцать коек и от боли готов грызть никелированный шарик на спинке кровати, то умирать, скорее всего (точных данных нет), не очень страшно, а когда ты молодой и здоровый, то — очень.

Между тем, девушка и старший помощник, движущийся за ней, как на привязи, словно игрушечный самосвал на веревочке вслед за малышом, молча прошли через огромный холл, поднялись по лестнице на второй этаж, проследовали по длинному коридору в самый конец, и остановились перед дверью торцевой комнаты. Денис обратил внимание на искрящуюся чистоту, царившую в особняке: всё что должно блестеть — блестит, всё надраено, как яйца боцмана, на уважающем себя корабле, паркет сияет, нигде ни пылинки. А еще он подумал о том, какая херня приходит в голову, лишь бы отвлечь мозг от страшных дум. Умирать не хотелось, но, похоже, его желания никого не интересовали. "Алина" постучала и не дожидаясь ответа открыла дверь и шагнула внутрь. Вслед за ней последовал и старший помощник.

Мужчина, находящийся в кабинете — а это был именно рабочий кабинет, а не гостиная, или, не приведи господи — какой-нибудь будуар, чрезвычайно напоминал Антона Павловича Чехова, каким он предстает на многочисленных портретах, виденных Денисом в школьных учебниках литературы и других похожих изданиях — интеллигентное лицо, профессорская бородка и усы, умный, немного насмешливый взгляд. Не хватало только пенсне. О том же, что помещение является кабинетом однозначно свидетельствовали офисные шкафы с книгами и папками, огромный письменный стол, опять же густо заваленный бумагами, а также большой ноутбук, стоящий перед хозяином кабинета.

— Ну, наконец-то! — воскликнул "Чехов", поднимаясь из-за стола и устремляясь навстречу "Алине". Он подлетел к девушке и, к изумлению старшего помощника, галантно поцеловал ей руку.

… высокие… высокие… отношения!..

— Я уже начал волноваться, дорогая! — взволнованно продолжил хозяин кабинета. — Хотел звонить! Вдруг, что-то случилось!?!

— Да что могло случиться? — отмахнулась "Алина". — Он же, — она кивнула на Дениса, — профан. Что он мог мне, — слово "мне" она выделила голосом, — сделать?

— Профан, не профан, а Герман до сих пор лечится, — при этих словах "Чехов" бросил на старшего помощника такой взгляд, от которого у последнего исчезли любые сомнения (если они и были) о своей участи. — А сегодня ночью двух искусников… правда плохеньких, — уточнил хозяин кабинета, — уничтожил. Так что, если и профан, то непростой! — сделал окончательный вывод "Чехов". — Ладно! — он предвкушающе потер руки. Не будем терять время. Приступим! — "Алина" повернула голову к Денису и приказала:

— Сядь! — после чего старший помощник покорно уселся на один из стульев, стоящих вдоль стены. — Спать! — скомандовала она. Одновременно с приказом, глаза "Алины" вспыхнули, как два уголька в костре под резким порывом ветра и Денис мгновенно провалился в тяжелый, влажный сон, какой бывает после неподъемной физической работы, когда кажется, что и бодрствовать невозможно и легкий освежающий сон не приходит, а погружаешься в какое-то тяжелое забытье. — Можешь начинать, — повернулась она к Грамону. — Только спроси сначала, откуда у него такой скафандр? Я его тело не чувствую, только голову. Никогда с таким не сталкивалась.

— Скафандр? — нахмурился "Чехов". — Ну-ка, ну-ка… Разденься! — приказал он старшему помощнику и тот принялся неторопливо снимать с себя одежду. Движения были несколько заторможенные — во сне все-таки, но четкие.

— Так-так-так… — после тщательно осмотра Дениса, облаченного в шкиру, продолжил свои расспросы "Чехов": — Расскажи, что это за скафандр на тебе?

— Это не скафандр, это — Полевой Комбинезон Разведчика — шкира.

— Оч-чень интересно! — радостно отреагировал "Чехов". — А знаешь что дружок — давай-ка по порядку и самого начала. И поподробней!

И старший помощник заговорил. Если бы он мог слышать себя со стороны, то пришел бы в ужас. Денис без зазрения совести выкладывал Грамону, всё что знал. И про себя, и про Шэфа, и про всех-всех-всех… Всё, что видел, всё, что узнал за время знакомства с командором, и про свою жизнь до знакомства — всё становилось достоянием проклятых колдунов. Грамона интересовала всё, он тоже считал, что информация лишней не бывает. Часа через полтора, когда поток вопросов и ответов из бурной горной реки превратился в тощий равнинный ручеек, а потом и вовсе иссяк, девушка гибко потянулась, и когда ее четко обрисовавшаяся высокая грудь привлекла внимание мужчины, лениво протянула:

— Даже жалко парня… Вернулся на родину подлечиться, а тут его ведьмы втемную припахали. Попал ни за что…

Реакция Грамона удивила "Алину". Он дернулся, будто его током ударило:

— А как мы попали, ты понимаешь?!