Х 2 (СИ)

Меня отвели в комнату, наподобие той, откуда мы вытаскивали детей. Самое стремное, что биомод также послушно двигался, словно дрессированная собачка. Гении инженерии и наноэлектроники смогли не просто создать монстра, но и подчинить его.

По крайней мере так выглядело со стороны. Но я готов завязать с алкоголем, если этот сраный эксперимент не выйдет из под контроля. Люди играют в богов, а в человеческой истории это еще ни разу не заканчивалось хорошо.

Вот и в этой сказке хэппи энда нам не светит, нутром чую. А чуйка у восьмерки, выжившей в секторе хотя бы год-два, это не какое-то абстрактное понятие. Это невидимый, но полностью функциональный орган, развившийся в процессе адаптации.

На манер третьей руки или глаз на затылке. И сейчас моя чуйка просто вопила, что грядет звиздец городского масштаба. Пусть и не прямо сейчас, но план Инквизиции явно шит белыми нитями и скоро Альтаир может стать кастрюлей с мясом для Иных. Даже по форме подходит.

Эти и другие мысли посещали мою голову, пока я отсиживался в камере и смотрел на стену сквозь бронированное стекло. В отличие от номеров детишек, у меня тут не было мягкой кровати или еще каких удобств.

Голый бетонный пол и три стены. Но сейчас так даже было лучше. Ошейник блокировал функционал наномашин, пусть и не полностью. Иначе я бы уже сдох из-за генома Иных в крови. Вряд ли бы я стал биомодом, как та тварь. Просто подох бы в муках.

А так я просто не мог больше вызвать броню, стал слабее, как будто наномашины вновь вернулись в режим мимикрии. А еще исчезло действие Берсерка, так что все тело ломило от боли. Я уж не говорю про чудовищную слабость.

— Черный, — позвал я, но ответа не было. — Восьмерка?

Никого. Ничего. Я тут совершенно один и сам по себе.

В другой ситуации я бы наслаждался этим, но почему-то именно сейчас мне было бы спокойней увидеть ухмыляющуюся рожу Черного. Он скорей всего бы плясал по ту сторону бронестекла и отпускал язвительные шуточки про тупого меня.

Впрочем, сейчас у него было бы на это полное право, но я не мог поступить иначе. Кира не оставила бы меня в покое. К тому же я сам пообещал наведаться к ней в гости, а джентльмен должен держать свое слово.

Я закрыл глаза, пытаясь уснуть. Может быть там не будет этой боли, пронизывающей все тело. Но сон не хотел избавлять меня от мучений. Охранник сообщил, что как только оборудование вернут в рабочее состояние, меня убьют.

Вытащат наномашины с геномом Джаггернаута, скатают их в аккуратный идеальный шар размером с теннисный мячик, а мясо скормят другим тварям. Вот и все, что останется от сраной восьмерки. Даже нечего будет запихнуть в черный мешок для мусора, чтобы выбросить за пределы Альтаира.

Не всем суждено покинуть сектор.

— Глупая, глупая восьмерка, — раздался знакомый голос, переполненный злорадным ехидством.

— Черный, — произнес я, стараясь скрыть радость.

Хотя чего скрывать, он же часть моего подсознания, так что в курсе. Странно, что я видел его оскал и пылающие багровым глаза в полной темноте. Мне наконец-то удалось уснуть? А зачем я пытался уснуть? Надо вспомнить.

— Чтобы избавиться от боли, — произнес Восьмерка. — На, хлебни. Может мозги заработают.

Я взял протянутую фляжку и сделал глоток. Безвкусная тягучая жижа.

— Как ты это пьешь вообще? — спросил я.

— Представляю, что оно на вкус как жаренная курица в брусничном соусе.

— Извращенец.

— Может быть. Зато у меня есть жаренная курица в брусничном соусе. А у тебя только ошейник.

— Туше, — согласился я. Весомый аргумент, как ни крути.

— Знаешь, почему ты здесь оказался? — спросил Черный.

— Потому что я — тупая восьмерка?

— Не обобщай, — отмахнулся Восьмерка.

— И это тоже, — кивнул Черный. — Но главная причина, знаешь в чем?

— Просвети, а?

— Потому что у тебя нет друзей. Хороших друзей. Желательно, героев. У каждого великого героя есть герой — друг, что приходит на помощь в самый трудный час. Он может разрушить стены, разбить оковы, разгадать тайны. Или, например, рассказать, как взломать высокотехнологичный ошейник, блокирующий функции наномашин. А еще он побеждает принцесс, спасает рыцарей и жрет драконов. Черный знает, он читал документальные хроники.

— Это называется детские сказки, — поправил его Восьмерка. — А не хроники, кретина ты, полимерного, кусок.

— А что там про ошейник? — спросил я. — Говоришь, друг мог бы знать, как его открыть?

— Мог бы, — оскалился Черный. — Жаль, что у тебя нет такого друга.

— Знаешь, я бы очень хотел, чтобы он был. Всегда мечтал о друге, что жрет принцесс и все такое.

— Но ты ведь не знаешь, как быть другом. Ты всего лишь сраная восьмерка.

— Не обобщай, — ответил Восьмерка, но его опять все проигнорировали.

— Но ведь этот друг, он ведь хороший друг. Он бы обязательно объяснил мне это, — окончательно принял я правила игры.