Хааст Хаатааст

Мальчишки зашли в избу, а Хааст остался ждать неподалеку, выглядывая из-за большого валуна и соображая, как быть дальше. Скоро из избы вышел белобрысый парень лет восемнадцати, он наспех застегнул ватник, поднял со снега какие-то ветки и резко повернулся к открытой двери.

– А ну, выходите, придурки, – злобно крикнул он. – Быстро, кому сказал?

Мальчишки понуро вытащились наружу.

– Куртки на землю! Скоты! – еще более яростно завопил белобрысый.

– Никита, не надо. Мы завтра принесем деньги. Пожалуйста! – заскулили двое мальчишек, но старший молча скинул бушлат и, стиснув зубы, повернулся спиной к белобрысому.

– Какой был уговор, а? Вы что же, голубчики, обманывать меня вздумали? Получайте теперь, по договору! – наставительно сказал Никита и нанес три хлестких удара ветками по спине старшего мальчика. Рубаха его окрасилась в кровь, но он не издал ни звука.

Потом повернулся к своему палачу и твердо произнес:

– Не трогай их. Мне лучше дай еще розог. Ошиблись – исправимся. Не будь сукой.

Хааст сдерживался изо всех сил, чтобы не вылететь из своего укрытия и не наброситься на обидчика мальчишек. Но он понимал, что здесь все не так просто – у ребят с этим Никитой какой-то договор, да и Елена злилась на них. Обнаруживать себя и вмешиваться пока не стоило.

– Ладно, щенки, куртки не снимайте, – обратился Никита к двум мальчикам помладше. – Получайте на орехи.

И он наотмашь хлестнул одного из них прутьями поверх бушлата. Мальчик упал в снег и заплакал, однако видно было, что ему досталось значительно меньше, чем его старшему товарищу. Хааст не выдержал и сделал шаг из-за камня, но сразу же нырнул обратно, так как из сруба показалась еще одна фигура. Это был молодой человек лет двадцати пяти, в одной рубахе, от которой на морозе шел пар. Основательный, осанистый, с выразительными чертами лица, он выглядел этаким купцом-великороссом, сошедшим с портретов русских передвижников конца девятнадцатого века. Он подошел к старшему мальчику и со словами «Просил еще – получай», отвесил ему значительного пинка под зад. После чего снисходительно пробасил:

– Ладно, Никита, довольно. Хватит с них.

– Хорошо, Антипыч, – согласился Никита.

– Давайте, дуйте отсюда. И чтобы завтра без денег не возвращались, – прикрикнул он на мальчишек.

Старший из них, скинув рубаху, кинулся по пояс голым в снег и лег на спину, чтобы остановить кровотечение и промыть раны. Затем младшие помогли ему одеться и вся троица побрела дальше вниз по склону горы, сквозь ельник, продолжающийся до самого ее подножия. Хааст немного еще постоял за своим валуном, успокаиваясь от увиденного, но вскоре пришел в себя и решил возвращаться назад. Необходимо было навести справки про всех участников конфликта и как следует все обдумать. На обратном пути он присел отдохнуть на свободный от снега пенек и, расслабившись, залюбовался заснеженным лесом вокруг. Здесь не было ветра, неизменно гудящего наверху, на плато, и стояла кристалльная, сгущенная тишина. Ни движения, ни звука – лишь блеск засыпанных снегом ветвей, чем выше глянешь, тем ярче. Хааст погрузился в наблюдение и смотрел до тех пор, пока вдруг не зацепил взглядом, в просвете между деревьями, человеческую фигуру. Она мерно приближалась, скользила по снегу; вскоре Хааст разглядел короткие, широкие охотничьи лыжи, куртку, причудливо сшитую из кусочков меха разной формы и бородатое старческое лицо.

– Не многовато ли чудес на один день, – пробормотал Хааст. – Тоже мне, опасный и безлюдный горный склон. Да тут жизнь бьет ключом.

Лыжник медленно шел по еле заметной под снегом тропинке, по направлению прямо к Хаасту; тот встал и зашагал навстречу. Их взгляды пересеклись, но старик не замедлил своего движения и не выразил никакого замешательства или удивления. Хааст сразу почувствовал, что этот диковинный человек – вовсе не чуждое лесу явление, как те люди, которых он наблюдал полчаса назад возле деревянного сруба. Манера держаться и одежда выдавали в нем егеря, лесника, или лесного отшельника, какие до сих пор еще сохранились на русском севере. На лице его отпечаток глубокой старости странно сочетался с бодрыми, живыми глазами.

– Добрый день! – громко произнес Хааст, поравнявшись с лыжником.

– Здравствуй! – спокойным, глубоким голосом ответил старец. – Нездешний?

– Нездешний.

– Ты будь осторожен тут, в лесу – летом-то еще ничего, а зимой можно в яму угодить между валунами, под снег провалиться.

– Спасибо.

– Ну, прощай, – старик смерил взглядом Хааста и так же размеренно двинулся дальше.

– До свидания, – ответил Хааст и долго еще, с непонятным для самого себя чувством, смотрел вслед удаляющемуся деду.

Затем он встал, быстро преодолел оставшееся расстояние наверх, вылез на плато и нашел машину на том же месте. В офисе все было спокойно – экспедиционеры занимались своими делами, и никто, казалось бы, не выказывал интереса к внезапному исчезновению Хааста, который отсутствовал пару часов. Хаасту не помешали выпить кофе и отдышаться. Затем Елена спросила:

– Ну что, Хааст, подружились с мальчишками?

– Куда там, – ответил Хааст.