Хабаров. Амурский землепроходец

   — Приглянулась одна девица. Лепообразна, пригожа.

   — Кто такая? Открой тайну.

   — Тебе, братец, раскрою: приглянулась мне попова дочка из Киренска, Серафима.

   — Разве это плохо? Действуй, братец.

   — Тебе легко говорить. Серафима — одна девка на выданье на всё поселение. А в Серафимку, кажется, втюрились все мужики неженатые.

   — Сочувствую. Но как же мне поступить?

   — Иди к отцу и проси разрешения на женитьбу.

   — Боязно как-то. Пойдём вместе. Поддержишь меня перед батей.

   — А я-то зачем тебе? Ты Глашку выбрал, тебе и речь о ней вести. Скажи, что я тебя поддерживаю.

Максим долго не решался начать разговор с Ерофеем Павловичем, наконец решился. К его удивлению, отец отнёсся к словам сына благосклонно.

   — Коли душа твоя к Глашке тянется, женись, сынок. Хотелось бы, конечно, Андрюшку наперёд видеть оженившимся. Пора бы. Узрит твой пример, может и поторопится.

Максим поспешил поведать брату о разговоре с отцом.

   — А у меня с поповной, видно, ничего не сладится. Десятник поповну обхаживает.

   — А ты отбей. Там только десятник, не велик чин. А твой батюшка второе лицо в воеводстве.

   — Не знаю, не знаю, что и сказать тебе.

Максим отправился в Киренск договариваться с батюшкой, отцом Мефодием о дне венчания. Киренск расположился на острове, образуемом двумя рукавами реки Киренги при впадении её в Лену. Поселение было основано в 1630 году десятским Ермилиным и называлось сначала Никольским погостом, позже переименовано в Киренгский острог. Воевода намеревался сделать его городом. Недавно в Киренске был основан Свято-Троицкий монастырь с десятком монахов и послушников. Ерофей Павлович изредка посещал его и не знал ещё, что в этом монастыре ему будет суждено закончить свою жизнь.

О венчании Максим договорился с отцом Мефодием. Священник киренгского храма был польщён тем, что ему придётся венчать сына столь именитого в этих краях человека. На венчание собрался весь небольшой киренгский отряд, несколько местных торговых людей, а из родных кроме Ерофея Павловича были брат жениха Андрей и родители невесты, были также и многие жители Хабаровки. Маленький бревенчатый храм оказался переполненным. К сожалению, из-за хвори Василиса не смогла побывать на венчании в храме и осталась дома.

После венчания караван лодок направился по Киренге к Хабаровке. Свадьба вышла широкая, многолюдная и хлебосольная. Василиса несколько ожила. Расцеловала сына с невесткой и пригубила стакан с хмельным зельем, произнеся:

   — Ваше здоровье, дети мои.

16. Беспокойное время на Киренге

По-прежнему Ерофей Павлович Хабаров охотно принимал и выслушивал своих бывших соратников. Они вместе вспоминали о былом, иногда он яростно спорил, в чём-то не соглашаясь с ними. Хабаров не скрывал, что мечтает о возвращении на Амур, сетовал на то, что приходится смириться с судьбой и заниматься хозяйством на Киренге.

Некоторые из прежних соратников Хабарова по амурской службе добрались до Якутска и служили там под началом его племянника, атамана Артемия Петриловского — теперь тот был именитым человеком в воеводстве, — другие стали служить в Илимске, в Нерчинске. Среди нерчинских служак оказался старый друг и соратник Хабарова Дружина Попов, человек уже немолодой, получивший, как и Ерофей Павлович, звание сына боярского. С ним в Нерчинске начинали свою службу его дети и внуки. Некоторые из старых знакомых Хабарова обосновались в его хозяйстве.

Служба Хабарова не проходила гладко и безмятежно. Ему пришлось перенести немало всяких придирок и приставаний со стороны местных — да и не только местных — властей.

Когда Ерофей Павлович вернулся из Москвы, якутским воеводой был Михаил Ладыженский, человек нерешительный и перед вышестоящим начальством угодливый. Воевода получил из Сибирского приказа, категоричное предписание задержать Хабарова и отправить с ним надёжных людей на Тугирский волок, на реке Урке, где Ерофеем Павловичем в своё время якобы были спрятаны запасы пороха и свинца.

Ладыженский командировал из Якутска на Киренгу сына боярского Фёдора Пущина с тридцатью казаками. Его отряд должен был в Киренге задержать Хабарова и сопроводить его под конвоем на Тугирский волок.

Когда Пущин со своим отрядом достиг Хабаровки и ознакомил Ерофея Павловича с предписанием якутского воеводы, тот возразил:

   — Позволь, мил человек, слово молвить. Я пока что подчиняюсь илимскому воеводе. Меня называют его правой рукой. Почему же я должен слушаться якутского воеводу?

   — Твоих прав как подчинённого Илимску никто не оспаривает, — сдержанно ответил Пущин, — речь идёт о том имуществе, порохе и свинце, которое ты попрятал, когда подчинялся якутскому воеводе. Посольский приказ предписывает, чтобы ты отыскал это имущество. Его надлежит переправить в Нерчинск тамошнему воеводе Пашкову.

   — Чтоб припрятать столько пороха и свинца, одних моих сил было недостаточно. Мне пришлось воспользоваться услугами помощников. Стало быть, определённый круг людей был осведомлён о судьбе спрятанного имущества. Уцелело ли оно — откуда мне известно.