Хабаров. Амурский землепроходец

   — Следуйте по моему пути, люди, — отвечал им Ерофей Павлович; — Принимайтесь за пахоту, выращивайте хлеб. Общими силами мы избавим Ленский край от дорогого хлеба, что везут сюда из обжитых сибирских земель.

Осенью пашня Хабарова дала свой первый урожай. В одном из исследований мы находим любопытное свидетельство: урожай только одной ржи составил не менее 1300 пудов. Для малоплодородной почвы и сурового климата это были совсем неплохие показатели.

Построенная Хабаровым мельница молола зерно. К нему на мельницу заглядывали торговые люди, промысловики, чтобы разжиться хлебом. Работала и его соляная варница. Вываренная соль, как и ржаная мука, также пользовалась спросом и охотно раскупалась. Нераспроданные запасы хлеба и соли копились в амбарах.

У Хабарова складывалось многоотраслевое и прибыльное хозяйство. Торговля хлебом и солью обещала стать доходным делом, хотя Ерофей Павлович не намеревался бросать охоту на пушного зверя. Пушным промыслом продолжала заниматься ватага во главе с братом Никифором и племянником Артемием.

Но радужные надежды Ерофея Павловича обернулись горьким разочарованием. Причиной этого разочарования оказалось прибытие на Лену нового воеводы Головина. С первых его дней на Ленской земле у Хабарова с воеводой сложились напряжённые отношения.

8. Начало Якутского воеводства и злоключения Ерофея Хабарова

Первыми якутскими воеводами были назначены стольники Пётр Петрович Головин и Матвей Богданович Глебов. Московские власти назначали двух воевод в надежде на то, что станут присматриваться друг к другу, выявлять взаимные недостатки и поправлять друг друга. В случае же проявления одним из воевод несправедливости и беззакония его напарник мог направить жалобу в Москву. На практике этого не получалось. Слишком разными людьми оказались воеводы и по характеру, и по взглядам на свою службу. Головин — человек крутой, деспотичный и заносчивый — с первых шагов на Якутской земле стремился верховодить, отодвинуть на второй план своего напарника и взять на себя роль главного воеводы. А Матвей Глебов, наоборот, оказался человеком выдержанным, рассудительным. К тому же он считался с традициями местного населения. Глебов явно неодобрительно относился к Головину, присваивавшему себе роль главного администратора и политика, что на практике превращалось в безрассудный деспотизм.

Нелады между воеводами начались ещё в дороге. Их назначение на должности состоялось весной 1639 года, а в Якутию они прибыли только через два года, весной 1641 года. Ехали к месту назначения неспешно. Надолго задержались в Тобольске и Енисейске, старались там увеличить численность сопровождающих их лиц. И это удавалось. Воевод окружала многочисленная свита. В её составе оказались подьячий, духовные лица, дети боярские, казаки для пополнения якутского отряда.

В Усть-Кутском остроге воеводы сделали последнюю остановку, ожидая, пока Лена очистится ото льда и можно будет беспрепятственно продолжать речной путь до Якутска. На казаков местного отряда, торговых людей и промысловиков Пётр Головин произвёл дурное впечатление. Лицо его, часто недовольно кривившееся и постоянно сохранявшее унылое выражение, людей к себе не располагало.

Первым делом Головин затребовал к себе начальника устькутских казаков. Спросил пятидесятника срывающимся голосом:

   — Велико ли твоё воинство?

   — Всего только десяток человек наберётся. Увеличил бы его, батюшка.

Воевода ничего не ответил, только хмыкнул неопределённо. Помолчал, потом снова спросил:

   — Что ещё скажешь, служивый?

   — Храм бы нам построить. Часовенку-то малую мы возвели. Пастыря своего нет. Иногда поп приезжает из Илимска, крестит младенцев, венчает пары. Свой пастырь потребен.

   — Это не по нашей части. Пиши архиерею в Тобольск. Ещё что скажешь?

   — Ерофей Павлович Хабаров... — начал было пятидесятник, но Головин его нетерпеливо прервал.

   — Это ещё кто таков? — спросил Головин раздражённо.

   — Выходец с Русского Севера, промысловик. Большое хозяйство завёл, хлеб выращивает, скотину разводит, — пояснил собеседник.

   — Хлеб выращивает, говоришь? — во взгляде воеводы мелькнул интерес. — Дело хорошее, хлеб нам нужен. Много ли десятин земли поднял этот, как его...

   — Хабаров. Около тридцати десятин. Хорошее хозяйство у него.

   — Посмотрим, посмотрим. Далеко ли отсюда сие хозяйство?

   — Близенько.

   — Веди меня к этому, как его...

   — Хабарову.

   — Познакомимся с его хозяйством. Будешь меня сопровождать, служивый. Готовь лошадей. И тебе, Матвей Богданович, полезно будет узнать хозяйство этого, как его...

   — Хабарова, — опять подсказал пятидесятник.

К воеводам присоединилась многочисленная свита.

Путь от Усть-Кутского острога до хозяйства Хабарова был недолгим. За небольшим лесом находились распаханные поля, протянувшиеся изогнутой дугой по берегу Куты и Лены. На краях пашни выстроились шеренгой избы, амбары, скотные дворы.

   — Показывай нам своё хозяйство, Хабаров, — резко сказал Головин Ерофею Павловичу вместо приветствия.

   — Охотно, батюшка, — отозвался тот.