Хабаров. Амурский землепроходец

Зима прошла спокойно, без происшествий. Жители соседних поселений вели себя смирно, больше не пытаясь предпринять каких-либо враждебных выпадов против обитателей городка. Напуганные «огненным боем» ачаны и их соседи дючеры признали военное превосходство русских. Понемногу туземцы занялись торговым обменом с русскими промысловиками, находя его полезным и выгодным для себя. Устанавливались и ясачные отношения с местными князцами. Невольно сравнивая общение русских и маньчжур, приамурские народы убеждались, что ясак, взимаемый русскими, не столь обременителен, в то время как маньчжуры прибегали к ничем не ограниченному грабежу, к тому же они угоняли людей в неволю, многие семьи ачан и дючеров недосчитывались своих близких, томившихся в маньчжурском рабстве.

Хабаров посылал своих людей в ближайшие улусы, чтобы склонить князьков к принятию русского подданства и выплате ясака. На это согласился ачанский князёк Жакшур, который выплатил в качестве ясака два сорока соболей и отдал в аманаты своего сына.

Более отдалённым и значительным был улус дючерского князька Нечиги. Не располагая точными сведениями о численности населения этого улуса, Хабаров решил послать к нему отряд побольше. Во главе этого отряда, насчитывавшего девяносто пять человек, были поставлены Степан Поляков и Дунай Трофимов. Провожая отряд, Хабаров давал наставления.

   — Учтите, мои дорогие. Этот поход — наш первый поход в Дючерскую землю. Каждый народ имеет свой норов, свои обычаи. С дючерами мы общались слишком мало и плохо знаем, каковы они: миролюбивы или, наоборот, — воинственны. Присмотритесь к ним. Ведите себя с дючерами мирно, ласково. Действуйте добрым словом, а не угрозами. И ещё порасспрашивайте, что им известно о южных соседях, богдовых людях. А главное, постарайтесь убедить, что мы ничем не походим на их богдойских соседей, не угоняем людей в полон, не разоряем селений. Наша цель — мирные, добрые отношения с любыми народами, что живут с нами бок о бок. Пусть доверятся нам и узнают, что покровительство белого царя несёт народам защиту от всяких обидчиков.

Поляков и Трофимов, следуя наказу Хабарова, смогли по-мирному договориться с дючерским князьком Нечигой. Князец согласился платить ясак в сорок соболей и отдать в аманаты троих своих братьев. Привёз отряд из дючерской земли и важные сведения.

   — В улусе Нечиги не раз появлялись лазутчики богдоев, — рассказывал Ерофею Павловичу Поляков.

   — Что им было нужно?

   — Интересовались, где стоит наш отряд, много ли нас, есть ли в нашем распоряжении «огненный бой».

   — Так, так... Что ещё говорили лазутчики?

   — Запугивали дючеров. Говорили, что вблизи Амура стоит многочисленное войско богдойцев. А Нечига утверждает, что богдойцы врут. Вблизи Амура никакого войска нет. Может быть, далее к югу и стоит, а там нет. И ещё лазутчики угрожали — плохо будет дючерам, коли они переметнутся к северным людям.

   — Ты бы прямо спросил Нечигу, мол, нуждаетесь ли вы, дючеры, в нашей помощи?

   — Конечно, спрашивали об этом, — сказал Трофимов. — Ответил нам князёк, что дючеры в русской помощи нуждаются. Русские, мол, не жгут наши селения, не угоняют наших людей толпами в полон.

   — Это он хорошо сказал. Ты бы спросил у него после таких слов, зачем же минувшей осенью они на наш городок нападали, поджечь его пытались?

   — Молвили ему это. А он отвечал, что якобы богдоевы люди их подстрекали.

   — Хитрил Нечига. А может, и впрямь богдоевы люди его подстрекали. Ну да ладно... Не будем злопамятны.

Из сведений, собранных Степаном Поляковым и Дунаем Трофимовым, Ерофей Павлович сделал своё заключение: дючеры, ачаны и другие приамурские народы не любят богдоев, те маньчжур, ненавидя их за частые набеги, грабежи, уводы в полон своих соплеменников. Русские представлялись жителям Приамурья во всех отношениях меньшим злом, а их господство — как более приемлемое и менее обременительное. Вместе с тем было понятно, что появление русских на Амуре вызвало у маньчжур тревогу и раздражение. Их лазутчики старались выведать у приамурских обитателей, чем занимаются русские на Амуре, каковы их численность, вооружение, дружелюбно ли относятся к ним местные жители. Ответы вызывали у богдойских людей нескрываемое раздражение и прямые угрозы в адрес русских и тех приамурских князьков, которые пытались завязать с русскими добрые отношения. Особое раздражение, судя по всему, вызывало у маньчжур то, что русские вели широкий соболиный промысел, проявляли интерес к богатствам недр, а кроме того, намеревались в недалёком будущем заняться здесь хлебопашеством.

Маньчжуры ни в коей мере не были заинтересованы в установлении добрососедских отношений русских с приамурскими народами, готовыми выплачивать русским ясак и принять их покровительство. Большинство местных князьков в конце концов узрели выгоду добрых отношений с русскими, и маньчжуры не могли не понять, что установление русской администрации на Амуре навсегда положит конец их агрессивным походам, сопряжённым с непрерывными грабежами и угоном полонян.