Хачатур Абовян

Все это создается как продукт его деятельности, чаще всего помимо и вопреки его воли, медленно десятилетиями, но неизменно: и систематически. Сам по себе торговый капитал из своей среды и в своей среде абсолютно не в силах породить социальную и политическую программу демократизма, но на почве, подготовленной им, из элементов, вызванных им в водовороте рынка и конкуренции, выдвигаются люди, способные отражать с большей или меньшей отчетливостью программу нового общества или ее отдельных частей.

Не торговая буржуазия, а городская ремесленная мелкая буржуазия, вовлечена в рыночную конкуренцию, тонкий слой близгородского крестьянства, первые представители интеллигентного труда, известные низовые слои духовенства, — вот тот первоначальный материал, из которого собирается конгломерат людей, активно недовольный строем феодального произвола. Это они предчувствовали, предшествовали, выявляли, отражали рост подспудного капитализма. Там, где нет этого конгломерата, там нет условий для возникновения демократического сознания, представляющего колоссальный шаг вперед и являющегося первым свидетельством движения страны к подлинной европеизации.

Будем еще точнее: буржуазно-демократические идеи вызревают по мере того и параллельно с тем, как капитализм вытягивает из разных непривилегированных слоев передовые разведывательные группы и создает из них армию разночинцев, которая еще пестра унаследованными предрассудками, но уже едина в своем отрицательном отношении к феодализму. Такой социальный конгломерат еще не имеет и не может иметь на этой стадии единой и отчетливой программы, его роль и социальная заслуга в формировании недовольства, в подготовке людей к мысли, что дальше так жить нельзя, что нужен коренной и решительный переворот.

Девятнадцатый век застал в городах Армении значительную группу такого разночинного протеста. Постоянные оглядывания в сторону России имели источником не только стремления купечества и торговой буржуазии открыть для себя ворота гарантированного рынка, — это было конечно, одним из важнейших стимулов, — но также служили показателями того, что значительные слои крестьянства и городской мелкой буржуазии хозяйственно доросли до острой нужды в более или менее упорядоченном правопорядке. Никогда ни один поп, ни один купец, ни один князь не смог бы поднять огромные массы крестьян на подмогу русским, если бы эта масса не ощущала потребности в устойчивых порядках.

И я считаю, что обычное представление об армянской деревне, как деревне патриархальной, с замкнутым хозяйством, ошибочно. При нужде нетрудно концентрировать достаточное количество экономических фактов, доказывающих, что продолжавшаяся около столетия транзитная торговля глубоко внедрила деньги в мужицкий обиход, что начавшийся процесс накопления естественно требовал элементарных, самых первобытных гарантий, что именно в поисках беспрепятственного и легкого сообщения, какой-то минимальной физической безопасности, элементарнейших прав личности, права накопления и обогащения, самой первобытной законности, — что только в поисках этих первоэлементов гражданских прав сотни и тысячи разночинных героев вошли в ряды русской армии. Эти глубоко почвенные потребности и создали атмосферу сочувствия русскому владычеству на первых порах, пока последнее не обнаружило еще своего собственного жала против мужицкой и городской демократии.

Но ведь эти идеи по сути дела буржуазные идеи?

Совершенно правильно. К моменту формирования сознания Абовяна в среде городской разночинной мелкой буржуазии вполне назрела потребность новых отношений. Абовян был житель окологородской деревни, почти предместья одного из узловых центров торговли, подготовка и борьба за освобождение из-под ига персидского произвола прошла при его активном участии, он был одним из решительных сторонников русской ориентации, учеником энергичного, расчетливого и хитрого Нерсеса, самого яркого выразителя и защитника точки зрения и интересов армянской буржуазии, преимущественно ее купеческой прослойки.

Социально-классовые источники, питавшие клерикально-просветительную программу деятельности, которую себе выработал Абовян, уходили в ту тонкую разночинную прослойку, которая составляла очень далекую по сознательности, но чрезвычайно близкую и родственную по своей природе аналогию с третьим сословием во Франции и разночинством в России.

Убийственная идейная отсталость, какою характеризуется идеология этой прослойки (буржуазно-демократические непосредственные требования и глубоко реакционная программа) была обусловлена крайней хозяйственной отсталостью страны.