Хадамаха, Брат Медведя

– А ты и рад! Только и мечтаешь на себя внимание начальства обратить! – фыркнул Пыу и вскочил на помост глашатаев, многозначительно вздымая свиток над головой. – Слу-ушайте, люди Сивира, слу-ушайте! – аж приподнимаясь на носки от чувства собственной значимости, проорал он. – Разыскивается девица, именем Аякчан, тринадцати Дней от роду, мошенница, имеющая наглость выдавать себя за ученицу Огненного храма! С нею – южанин да хант-ман лесной…

Хадамаха уставился Пыу в затылок. Он как-то совершенно не задумывался, какой именно указ собирался читать щуплый десятник. Жрицы уже знают про странную троицу? Только считают главной не черного шамана, а девчонку? Ну и ладно! Главное, ему есть с кем поделиться своими безумными догадками. Сейчас крикнет «Именем Храма!» и первой же попавшейся жрице расскажет, что троица разыскиваемых преступников остановилась в кузнечной слободе. Мига не пройдет, как туда помчится целая стая голубоволосых! А с черным шаманом они уж как-нибудь совладают – тысячу Дней назад справились и сейчас не сплошают. И больше этот проклятый никого не скормит своим нижнемирским тварям! Чэк-наи прекратятся, мэнквы пропадут – жизнь нормальная вернется! Хадамаха завертел головой, отыскивая ближайшую жрицу. Как не надо, они точно вороны над головой носятся, а как надо – ни одной! Ему показалось, что возле прилавка со всякой девчоночьей ерундой, вроде бус и платочков, промелькнул сполох голубых волос.

– Выходит, кроме настоящих жриц есть теперь и поддельные, – глубокомысленно заключил в толпе кто-то. – Различать-то их как?

– А ты им в морду плюй, – насмешливо посоветовали ему в ответ. – Не сожжет – поддельная, сожжет – настоящая!

– У великих и достославных – морды! Кто сказал? – мгновенно взъерепенился Пыу, вглядываясь в толпу.

– Ты и сказал! – тут же прозвучало в ответ. – Ты ж храмовый десятник, кому знать, как не тебе!

– Да я вас… – Пыу приподнялся на цыпочки, пытаясь разглядеть насмешников.

Хадамаха поморщился – ну вот как над ним не издеваться, если сам нарывается! А девчонка – настоящая жрица, это он знал точно! Слишком хорошо ему запомнился исходящий от нее оглушающий запах Голубого пламени. И та толстая, что унесла Амбу, – она ведь летала, а значит, тоже была настоящей! Ох, крутят что-то храмовницы, ох крутят! А если… если кто-то из них сговорился с черным шаманом – для своей выгоды? Например, избавиться от верховной Демаан? Сунется Хадамаха в храм и напорется на пособницу Черных – останется от него обгорелый труп, а черный шаман продолжит натравливать Нижний мир на Средний.

Так что же делать? Хадамаха окинул рассеянным взглядом бурлящую толпу – привлеченный звоном медного била народ все прибывал и прибывал. В дальнем конце площади засуетились, будто кто-то пытался пробиться в обратную сторону. Хадамаха невольно поднялся на цыпочки, всматриваясь. Плечами прикрывая девчонку в скромном платке, двое мальчишек рвались прочь. Сердце у Хадамахи коротко стукнуло – и часто забилось. Он точно знал, кто это! Смотается черный шаман из кузнечной слободы – ищи его потом! Хадамаха шагнул вперед…

– Ты куда собрался? – Пыу всей тяжестью повис на локте у парня. – Нам дальше идти надо!

– Без меня! – дернув локтем, буркнул Хадамаха, не отрывая глаз от сворачивающей в переулок троицы.

Но стряхнуть Пыу оказалось не так просто, тщедушный стражник вцепился в него как летний клещ-кровопийца – не оторвать.

– Вот только попробуй уйти – сразу доложу! Поплатишься!

– Э, Хадамаха, Хадамаха, – всполошился дядя. – Это ж такой дятел подлый, что и впрямь храмовницам настучит! – не обращая внимания на побагровевшего Пыу, он ухватил племянника с другой стороны. – Оно тебе надо?

Хадамаха замешкался. Поглядел на старших… На встревоженное лицо дяди… на злобную крысиную мордочку Пыу… и покачал головой. Один раз он уже поосторожничал, когда за толстой жрицей следил. Вот и живет теперь, не зная – на его совести смерть мальчишки из бедняцкой слободы или нет? Остановится он сейчас – как будет стоять над телами тех, кого погубит камлание черного шамана? Хадамаха рванулся. Пыу и дядя разлетелись в разные стороны. Медное било с грохотом свалилось под ноги щуплому десятнику, и Хадамаха спрыгнул с помоста.

– Куда рвешься-то, дурень? – чуть не плача, крикнул ему вслед дядя.

Хадамаха оглянулся, мгновение подумал и скороговоркой бросил:

– Передай тысяцкому – сдается, знаю я, где эта девчонка и ее подельники прячутся. Пусть высылает подмогу в кузнечную слободу! – и, расталкивая толпу, заспешил прочь.

Вслед ему летел гневный визг Пыу:

– Да сбежали они оттуда давно! А твой племянник только и думает, как исхитриться, чтоб его начальство заприметило!

– Куда прешь? Ногу отдавил, медведь здоровый!