Хадамаха, Брат Медведя

– Что нам мэнквы – мы сами кого хошь сожрем! – с той же детской хвастливостью откликнулся Хадамаха. – Каждый по игровому камню к седлу – прорвемся!

По лбу чукчи скатилась крупная капля пота, и Хадамаха невольно задергал носом – запахи резко усилились. Сам он тоже чувствовал ни с чем не сравнимое возбуждение – охота! Самая настоящая охота! Если сейчас его попросят остаться, значит, он и впрямь выследил свою дичь!

Парень печально кивнул чукче и повернулся к выходу.

– Эй, погоди! – торопливо окликнул его хозяин.

Хадамаха на мгновение прикрыл глаза и бесшумно выдохнул – есть! Но когда он обернулся, лицо его не выражало ровным счетом ничего.

– Слушай, парень… – чукча замялся, явно подбирая слова, чтоб не спугнуть явившуюся в его лавку удачу. – Ты… Ты не торопись… Рилькэиль есть будешь?

Хадамаха невольно сглотнул слюну. Бабушка их с дядькой разносолами не баловала, да Хадамаха был не из переборчивых: кусок оленины на тарелку – и ладно, лишь бы большой кусок! Но все-таки настоящий рилькэиль – когда все содержимое оленьего желудка тщательно выскребается в котелок, да приправляется кровью и жиром, да варится… Эх, такое он в последний раз ел еще дома. У мамы!

– Эх-хе-хе, славный был олешка! – чукча медленно, с бесконечно сожалеющим видом наполнял миску Хадамахи. А потом так же скорбно – словно каждая ложка была шагом к неминуемому разорению – принялся наливать свою.

«Эге, а пожалуй, он не мне еды жалеет! – смекнул Хадамаха. – Пожалуй, он теперь жалеет, что вообще этого оленя варил! Думает, что поторопился. Выходит, двадцать оленей им уже не найти – на одного меньше стало! И выходит – чукча-то совсем в отчаянии!»

– Благодарствую за приглашение, не могу, однако! Тороплюсь сильно – оленей искать надо! Нам же это… через… – Хадамаха, прищурившись, поглядел на воткнутую в поставец временную свечу и, мучительно морщась, как от непосильной умственной работы, зашевелил губами и пальцами, подсчитывая: – Уезжать через двадцать свечей, во!

– Так скоро? – чукча аж подпрыгнул. Лицо его отразило последний быстрый всплеск чувств – сомнения, раздумья и, наконец, твердую решимость. Чукча отложил ложку и выпрямился:

– Вот что, парень! Кому другому бы не помог, но игроку в каменный мяч, да еще завалившему самого Содани… Будут тебе олени! – твердо, словно решаясь на великий подвиг, сообщил он.

– И за сколько?

– А за бесплатно! – подвиг перерос в великую жертву.

Хадамаха рассудил, что в бесплатного оленя не поверит даже игрок в каменный мяч, и недоверчиво нахмурился.

– Не навсегда, не навсегда даю! – увидев его подозрительную мину, немедленно заторопился чукча. – На время – до Хант-Манска доехать! Так ведь бесплатно! – искушающим тоном продолжил он.

– А обратно мы на чем – на мэнкве верхом? – грубовато буркнул Хадамаха. – Не-е, дяденька чукча, не пойдет!

– В том-то и дело! – аж подпрыгнул тот. – Этих оленей родич мой в Хант-Манске заберет, а вам к отъезду новых пригонит – вы на них сюда и доедете! И тоже совершенно бесплатно! – его голос дрожал от сдержанного нетерпения. – А деньги у тебя останутся!

– У тойона, – поправил Хадамаха.

Чукча поглядел на него с сожалением, как на калеку убогого:

– То уж сам решай – у тебя ли, у тойона… – многозначительно протянул он. – Ты, главное, говори – согласен? Ну? Ну? Согласен? Ведь бесплатно же!

Хадамаха заерзал на сундуке, изображая все муки сомнений, – сундук под его весом тяжело скрипел и вздыхал. Чукча морщился…

– А ты меня не дуришь? Говорят, вы, чукчи, хи-итрые, – наконец протянул мальчишка.

– Как можно? – возмутился чукча. – Почитай, собственную городскую стражу надурить? Да у чукчи от одной мысли об этом аж дух перехватывает!

– Умгум! – молча кивнул Хадамаха. А что, очень даже может быть – перехватывает.

– Отличные олешки – сильные, выносливые, молодые… – Чукча бросил очередной сожалеющий взгляд на котелок, бормоча: – Теперь уже – все молодые! Номерные знаки – все при них! Чукча честный, чукча надежный – чукча олешек покормит, напоит, почистит, покра… копыта проверит! Довольные останетесь! Ну что, договорились? Через двадцать свечей встречаемся у городских ворот, – уже деловито закончил он. – Вы подходите, и чукча оленей пригонит…

– Так мы их сами заберем – пораньше! – начал Хадамаха.

– Нет! Вот это – нет! – решительно ответил чукча, подпихивая Хадамаху к выходу. – Чукча быстрый, чукча ловкий, но чукча все-таки не птица, чукча не летает! Не успею раньше! Вы придете – и чукча с оленями придет, сядете да поедете!

Ясно, не хочет перед караулом у ворот с крадеными оленями светиться! Все равно глупо – описание ворованных рогачей есть у каждого стражника, им одного взгляда хватит, чтоб пропавших скакунов опознать. Значит, не хватит. Очутившийся на улице Хадамаха остановился, озабоченно оглядываясь на жилище чукчи. Женщины у входа уже исчезли, но ощущение устремленного на него пристального оценивающего взгляда не пропадало. Хадамаха медленно пошел прочь.