Хадават

Тот продолжал шагать без единого слова.

– Что молчишь? Или такому увальню, как ты, магистр не дает пояснений, только приказы? А? – выкрикнула она ему в спину. Непонятно почему, но ей хотелось разозлить монаха, вывести его из себя. Но результат был тот же. Горан продолжал свое спокойное размеренное движение. – Ох и разговорчивый же у меня попутчик! Ты хоть что-то можешь мне ответить?

– Не свиристи, – тихо бросил он и остановился.

– Что? Что ты сказал? Да ты!.. – Гроздана не находила слов от возмущения. – Не свиристи? Ты за кого меня принимаешь?

Монах, не обращая на нее никакого внимания, подошел к большой валежине, валявшейся сбоку от тропы, взялся за один край, поднатужился и откинул ее в сторону. Гроздана присвистнула. Гнев ее моментально прошел, сменившись удивлением. Она, конечно, понимала, что монах наделен необычайной силой, но такое! Это да! Это впечатляло.

– Я тут припрятал кое-что, – пояснил он, – а то шляются здесь всякие, еще прибрали бы. – Он поднял мешок, который был скрыт отброшенным стволом, и закинул его за плечи.

– Ну и силища! Кто ж тебя такого в рясу упрятал, отрок? – ехидно спросила она.

– Матушка, – ответил он и пошел дальше.

Наемнице ничего не оставалось, как последовать за ним. Вскоре они выбрались на дорогу.

– Как думаешь, поблизости еще «лесные волки» есть?

– Может, и есть, а может, и нет. – Его спокойствие трудно было прошибить.

– Если они соберутся скопом, то у нас могут быть проблемы.

– Гм… – монах скривился, и стало понятно, что, даже если из лесу выскочит сотня лесовиков, он только хмыкнет и с таким же спокойствием достанет свой железный шарик.

Заночевали они, немного отойдя от дороги, в сухой и уютной ложбинке. Место выбирала Гроздана. Горану, похоже, было все равно. Правда, костер уже развел он. Они сидели, молча глядя в огонь, думая о своем. Гроздана о том, какая странная штука судьба, которая сначала сделала ее сиротой, бросив на бесконечные дороги империи. Потом научила драться, защищая свою жизнь и честь. Потом привела ее к наемникам. А теперь она топает по старой дороге, стараясь найти женщину, о которой еще совсем недавно даже не слышала. Ту женщину, которая спасла ей жизнь, дотащив на себе до храма. Гроздана найдет ее и закроет свой долг. О чем думал брат Горан, было непонятно.

Утром они продолжили путь. А к полудню им улыбнулась удача. Их догнал большой обоз из десятка возов. Это были рудокопы, которые везли в Кемт омытую собственной кровью и потом руду. Храм был у них в большом почете, и они с готовностью взяли с собой монаха и его спутницу. Так что дальше они поехали с комфортом. А брат Горан снова удивил Гроздану. На первом же привале он подсел к местному кашевару, они о чем-то поболтали, и вот уже монах колдовал над котлом. Обед вышел на славу. И Горан, немного смущаясь, принял благодарность простых душой артельцев.

Через двенадцать дней они были в Кемте.

– Будем надеяться, что нас ждет удача, – сказала Гроздана, весело шагая по улицам города. Горан был хмур. Город ему не нравился. Никакой. Ни этот, ни какой-либо другой. Гроздана в отличие от него чувствовала себя в городской толчее как в своей тарелке. Направляясь в купеческий квартал, они миновали несколько улиц, оставили в стороне хоромы местного властителя, которые вполне могли именоваться и дворцом, и вышли к центральной площади, которая носила название Кедровой. Здесь вышла заминка. Брат Горан сразу же направился к огромному кедру, росшему посередине площади и благодаря которому та и получила свое название. Местные свято верили, что именно на этом самом месте прилег отдохнуть великий мудрец и путешественник Кем-Ташар. Во сне ему было видение, он решил основать здесь город, а заодно посадил и этот кедр, который и стал символом будущего великого порта. Поверие гласило, что, пока дерево растет, Кемту суждено процветание. Потому и заботились кемтийцы о своем кедре, как заботливая мать о своих детях. История эта случилась семьсот с лишним лет назад, так что, учитывая, что гигантские кедры доживали и до пяти тысяч лет, Кемту от благополучия просто-таки никуда не деться. Брат Горан удивил Гроздану, он подошел к исполину, переступил золоченую ограду и, став на колени, прислонился к дереву лбом. Охрана, которая пребывала у святыни круглосуточно, даже не подумала его остановить, только переглянулась понимающе. К монахам в империи относились терпимо и даже с уважением. Гроздана стояла поодаль, нетерпеливо теребя пояс. А что ей оставалось делать? Наконец Горан встал и подошел к ней.

– Теряем время, не мог потом с деревцем полобызаться? – ехидно спросила она.

Монах только тяжело вздохнул, глядя на свою спутницу.

– Святое место, – буркнул он.