Хаггопиана и другие рассказы

Джеймс и Джейсон: они начали проваливаться сами в себя, наподобие медленно оседающей колонны или тающей свечи, пылающей с ослепительной яркостью, но даже несмотря на это, несмотря на терзавшую их, очевидную для нас боль, они продолжали петь свою радостную песнь.

— Прекратите все это! — прокричал я снова, на этот раз прямо в ухо нашему технику.

Он таращился на свою панель управления с таким видом, словно никогда в жизни ее не видел, хватая ртом воздух, вытаращив затуманенные глаза и явно ничего не соображая. Между тем метаморфозы в камере продолжались.

Как выразился Джеймс, говоря о воспроизведении чужеземцев? «Это слияние, обновление и взрывное умножение». Ну, возможно, происходящее в камере не было воспроизведением — разве что путем ассимиляции и дублирования, — однако все остальное, сказанное им, полностью соответствовало действительности. Рассыпавшиеся по камере насекомые-осьминоги-драконы впитывали излучение, исходящее от наших распадающихся «морских свинок», превращая его в поток еще более фантастических созданий; и по мере того, как Джеймс и Джейсон таяли, число звездных порождений увеличивалось, отрываясь от этих — поглощаемых ими? — человеческих останков и рыща по сторонам в поисках крошечных камер.

На наших экранах они раздувались; и, да, они знали, что мы смотрим на них и, карабкаясь на волосатых, шипастых, членистых ногах, пытались сквозь аудио- и видеосистемы — через сами экраны — проникнуть в нашу аппаратную! В камере, между тем, шар с линзой рассыпался на осколки, и что-то огромное, черное, раздутое и смертоносное начало протискиваться из какого-то Другого Мира, другого пространства в наше.

Один из военных наклонился вперед, опираясь на стол перед экраном, загипнотизированный зрелищем, но, скорее всего, не веря своим глазам. Вибрирующая черная паучья нога восемнадцати дюймов длиной пронзила экран, угодила прямо ему в рот и вышла из затылка; он повис на ней и задергался, словно марионетка.

Я завопил — булькающий звук, что-то совершенно невразумительное, — замахнулся на нашего техника и треснул его между лопаток. Толчок вперед заставил его замолотить руками и ударить по клавишам… И вот тут нам повезло!

Пять пневматических трубопроводов, установленные под различными углами в стальных стенах, зажужжали и завибрировали. И через эти каналы под давлением вышвырнуло пять «звездных камней», и они, угодив в нужные места, сформировали пентаграмму, охватывающую всю камеру. И на этом все было кончено.

Чужеземные твари сморщились, обратившись в прах; камера взорвалась с такой силой, что стены треснули и даже выгнулись в нескольких местах; рокот был настолько оглушительный, что у меня лопнули барабанные перепонки, и я потерял сознание. Однако мне еще повезло, в отличие от всех остальных…

До сих пор я, в основном, молчал и время от времени симулировал то состояние, в котором пребывали четверо моих выживших коллег. Это означало проводить массу времени в различных институтах. Однако я не хотел никаких слишком дотошных допросов, не хотел становиться «морской свинкой» по собственному выбору, меня больше не интересовали никакие грани «Мифических исследований».

Видите ли, я знаю, почему оказался единственным выжившим — точнее, единственным, кто прошел через все это, сохранив личность и здравый ум, потому что я тоже слышал их пение. Они рассматривают меня как возможный будущий сосуд, или радиосигнал, или маяк, который приведет их в гавань. Вот почему только сейчас, когда рак убивает меня, и жить мне осталось всего несколько дней, я смог описать все происшедшее.

Что касается линзы, послужившей Вратами: она, конечно, испарилась во время взрыва. Остается лишь надеяться, что в нашем мире нет другого подобного устройства. «Звездные камни» постигла та же судьба. Я надеюсь и молюсь, чтобы были обнаружены другие такие же или чтобы вы, мои коллеги по Фонду, по крайней мере, разыскивали их.

А тем временем:

Я пришел к вере в Бога и даже стал бы регулярно посещать церковь… вот только не смог заставить себя посещать службу во время жатвы. Там исполняют гимн, и я знаю, что слушать его для меня будет невыносимо. Даже сейчас мне трудно думать об этом, а еще труднее перенести на бумагу слова той песни. Но поскольку это, возможно, лучший способ заставить вас понять, вот они:

Ожидание жатвы, и время собирать урожай,
Мы придем, ликуя и неся снопы,
Неся снопы, неся снопы,
Мы придем, ликуя и неся снопы.

Иногда мне снятся огромные ящерицы-динозавры, в ужасе удирающие сквозь леса древовидного папоротника, и потом я размышляю обо всех известных других случаях массовой гибели, которые пережила наша планета. Но…

…Много лет назад, уйдя в отставку, я переехал в Дублин, Ирландия, где обнаружил, что хотя белое вино не очень помогает от бессонницы, «Гиннесс» в этом отношении неизменно безупречен.

Синхронность или что-то в этом роде