Хаггопиана и другие рассказы

Поганка, продолжавший отчаянно сражаться с нижней частью тела Джо, сделал последнее титаническое усилие, рванув на себя неподвижное туловище, и ему на мгновение удалось извлечь голову Джо из странно освещенной дверцы.

И Поганка, и Титус Кроу одновременно увидели нечто такое, отчего мышцы Поганки мгновенно расслабились, и он выпустил Джо, все тело которого, за исключением ног, с жутким шипением исчезло внутри часов. Это нечто заставило Кроу в неподдельном ужасе закрыть лицо руками!

За короткие секунды, пока Поганка еще удерживал своего сообщника, стали видны плоды чрезмерного усердия Джо. Ткань его пиджака возле левого плеча и та же часть рубашки под ней исчезли, словно растворившись или сгорев в каком-то неизвестном веществе, а на месте обнаженной плоти виднелось большое пузырящееся красно-коричневое пятно, и в том же самом тошнотворном состоянии пребывали шея и голова!

Как ни удивительно, Поганка первым оправился от шока. Он сделал последнюю отчаянную роковую попытку ухватиться за исчезающие ноги Джо, и пальцы его правой руки пересекли край отверстия, попав в пульсирующий свет за ним. Поскольку Поганка сидел на корточках и был значительно худее своего теперь полностью исчезнувшего друга, у него не оставалось никаких шансов. Одновременно с предостерегающим криком Кроу он издал отчаянный вопль и, казалось, просто нырнул головой вперед в зияющее отверстие.

Если бы кто-то мог видеть то, что произошло потом, это могло бы показаться ему чем-то вроде разрядки. Словно терзаемый страшными мучениями, Титус Кроу обхватил голову руками и, корчась, рухнул на пол. Секунды три ноги его судорожно дергались, а затем он обмяк — ужас пережитого вынудил его разум искать спасения в забытье.

Вскоре панель в часах сама по себе плавно вернулась на место и закрылась с коротким щелчком; четыре стрелки возобновили прежнее, не столь беспорядочное движение, а тиканье скрытого механизма замедлилось, сменив ритм с чудовищно беспорядочного на немного нерегулярный…

Очнувшись, Титус Кроу первым делом решил, что стал жертвой особо жуткого кошмара; однако затем он почувствовал под щекой ковер, а открыв глаза, увидел разбросанные на полу книги. Дрожащими руками он приготовил себе большую кружку кофе и налил огромную порцию бренди, а затем сел, поочередно прихлебывая то и другое, пока ничего не осталось. А когда кружка и бокал опустели, он начал все сначала.

Не стоит и говорить, что Кроу даже близко не подходил к часам де Мариньи! По крайней мере, на какое-то время его жажда знаний в этой области была удовлетворена.

По возможности он также старался не думать об ужасах прошлой ночи; особенно ему хотелось забыть жуткое впечатление от исчезновения Поганки внутри часов. Похоже, де Мариньи, Филипс и Уэлмсли были правы! Часы на самом деле оказались чем-то вроде машины пространства-времени. Кроу не мог сказать точно, что вызвало у него столь чудовищный шок, но в то самое мгновение, когда он неосознанно схватился за голову, где-то в мирах Альдебарана, в точке пересечения сил, не относящихся ни к пространству, ни ко времени, ни к какому-либо промежуточному измерению, существующему лишь в самых диких теориях, по поверхности озера Хали пробежали несколько пенящихся волн, а затем все снова застыло неподвижно.

И Титус Кроу лишь смутно воспоминал о неизвестных обжигающих кислотах, о странных сверхъестественных течениях, о гигантских яростных зверях, которые не могли бы родиться даже в самом отчаянном человеческом воображении…

Милахрион Бессмертный