Хайаса. Земля Богов

– Я бы не ушла к другому. Я бы всегда оставалась с тобой, – я погладил ее по щеке, она закрыла глаза и прижалась к моей ладони.

– Не зарекайся, все-таки время, расстояние…

– А армия эта не в городе, вы были в походе?

– Ну, можно и так сказать.

– А ты долго был в походе в твоей армии?

– Уже два года. Мне через месяц нужно было возвращаться на родину и… произошло все это, и мы попали сюда.

– Я все равно была бы твоей всегда, – не зная, что сказать, я промолчал.

Я положил голову ей на колени. Так мы полежали в молчании.

– Расскажи мне о себе, о родных, о друзьях. Они все остались там?

– Да. Ты спрашивала, почему я загрустил, когда мы заговорили о моем городе…

– Да.

– Наверно, потому, что для меня мой город это не каменные стены, а мои родные, мои друзья, мое детство, мой первый поцелуй, моя первая любовь… Одним словом, мой город – это моя жизнь.

– Я бы хотела увидеть твой город, ты с такой любовью рассказываешь о нем. Знаешь, в этом ты очень похож на моего отца.

– В чем? – я искренне удивился.

– Я просто родилась здесь, но моя родина не тут. И отец мне часто рассказывает о прекрасной стране Пунт9 у реки Фисон10, и когда он рассказывает, у него голос точно такой же.

– Какой, грустный?

– Нет, это не грусть, это что-то другое. Как будто часть его осталась там, и та часть, которая здесь, кровоточит, как рана. И эту рану нельзя ни перевязать, ни вылечить. Так он и живет с кровоточащей раной.

– А почему вы пришли сюда?

– Как говорит отец, это самая большая его ошибка. Как и многие, он поверил Баалу, что, построив Зиккурат, мы сравнимся с богами, и все люди собрались здесь.

– Что, все прям-таки поверили вранью этого Баала?

– Нет, но тех, кто не пришел добровольно, не поддался посулам, люди Баала насильно согнали сюда, и их участь ужаснее нашей. На самом деле Баалу нужны лишь рабы, он стал насильно угонять людей на стройку, нисколько не жалея их. Так мы, пришедшие добровольно на призыв Баала, потеряли больше половины нашего рода.

– А что же вы не ушли?

– Баал страшен в гневе. Хоть мы и он – потомки Хама и Хуша, но для него это ничего не значит. Он может спокойно уничтожить нас всех. И потом… отец еще надеется найти и вернуть своих людей.

– Да, невесело конечно. А что, никто не может против него, ну, этого Бела?

– Говорят, только его молочный брат.

– И что, этот Бел ничего не может с ним сделать?

– Не знаю. Просто я слышала, что он единственный, чей род не участвует в строительстве. Хотя и находятся у Врат Богов. Говорят, он откровенно насмехается над Баалом из-за его затеи.

– Интересно. И что, всемогущий Бел ничего не может сделать? Почему?

– Ну потому, что они молочные братья.

– И что? Я так понял, Бел и твой отец тоже близкие родственники.

– Не знаю. Мой отец не решается открыто выступить против.

– Может, у брата Бела много воинов?

– Нет, по сравнению с войском Баала, у которого десять тысяч, у него почти никого. С младшими братьями, если соберутся, всего триста мужчин.

– Хм, интересный расклад. А что еще знаешь о нём?

– Я мало что знаю. Только когда отец со старейшинами обсуждали, слышала кое-что. Знаю только, что он, как и ты, из рода от семени Хабета. Ты лучше у отца узнай, он больше расскажет.

– А с чего ты взяла, что я от Хабета?

– А ты так же разговариваешь, и только вы можете позволить себе не называть его Баалом11.

– Знаешь, Хавна, я думаю, что скоро вы сможете вернуться в ваш Пунт, и ты сможешь омочить свои красивые ножки в реке Фисон, – Хавна застенчиво улыбнулась.

– А ты правда считаешь, что я красивая?

– Правда.

– А твоя первая любовь тоже была красивая?

– Да, иначе я, наверно, не влюбился бы.

– А что тебе нравилось в ней?

– Вот вы, бабы, везде одинаковые, на что она тебе сдалась? – улыбнулся я.

– Ну расскажи, мне интересно

– Ну, кроме того, что она была красива, мне нравилось, как она вела себя, как одевалась…

– А тебе нравится, как я одеваюсь?

– Ну, если честно, я бы не назвал бы это одеванием, а скорей раздеванием, – пошутил я.

– Что, тебе не нравится? – настроение Хавны явно упало.

– Нравится, нравится, – поспешил я успокоить ее, – просто у нас не принято так одеваться, открыто, – заметив в глазах Хавны вопрос, я пояснил, – ну, ходить с открытой грудью.

– Тебе не нравится моя грудь?

– Наоборот, очень нравится. Просто мне кажется, что чуть более прикрытая женщина более желанна.

– Я же говорила, что ты от семени Хабета. У них женщины тоже так ходят.

– Я думаю, когда в женщине есть загадка, ну типа, «а что там под одеждой?», то к ней тянет больше. Но это мое мнение. Да и раздевать мы больше любим, – улыбнулся я и притянул ее к себе.

Мы долго лежали рядом, целовались, она положила голову мне на грудь, прижалась ко мне всем телом, как цыпленок. Так мы лежали минут десять, молчали, каждый думал о своем. Вспомнилась фраза какого-то мудреца, что найти тему для разговора можно с близким человеком, а вот просто молчать вдвоем об одном и том же могут только родственные души. Блин, что за мысли сопливые в голову лезут, сам себе удивился.

– Знаешь, Давид, мне так хорошо и спокойно рядом с тобой. Мне кажется, ты меня никогда не обидишь и всегда защитишь.