Хаидэ

Вот хвост, свившись, обхватил щиколотку и дернул, подтаскивая женщину к себе. А та, скребя пальцами по гладким плитам, вдруг сама поползла прямо в петли, сложилась в комок и резко распрямляясь, прыгнула, выдергивая ногу.

— Аххха-а-а, — выдохнули зрители, радуясь, что зрелище набирает силу. И пугает, пугает все сильнее.

Снова расплакалась какая-то женщина, молотя кулаками по спине соседки, и та отвесила ей оплеуху, отталкивая, чтоб не мешала смотреть.

Хаидэ вскочила, покачиваясь на дрожащих ногах. Змея снова ползла к ней, будто ее привязали на прочную нитку неподвижного взгляда зеленых глаз. И сколько ни уворачивайся, у нее достанет сил преследовать, пока жертва не упадет, вымотавшись до предела.

Глаза гостей горели, мелькали языки, облизывая губы.

В темноте коридора Техути догнал Мератос и схватил ее запястье жесткими пальцами.

— Куда ты ведешь меня, красавица? — спросил хрипло, стараясь, чтоб голос звучал ласково.

— Сюда! — хихикая, она увлекла его в ту самую комнатку, где они уже были сегодня.

Повернулась и, обнимая его, прижалась грудью к праздничному хитону.

— О, какой ты сладкий. Ты подаришь немного любви маленькой Мератос, чудесный и сильный?

— Тебе? Я?

Он пытался сообразить, а уши напряженно ловили крики и восклицания, что доносились из коридора.

— Я ведь нравлюсь тебе? Ну, поцелуй меня. А я за это никому не скажу. Что видела…

Крики в ушах мгновенно умерли. Остался только хитренький женский голос и руки, которые шарили по его хитону.

— Тебе мало, красавица? Ты хочешь еще?

— Чего? — удивилась Мератос, тяжело дыша и не прекращая возни.

«Она не поняла, что это я брал ее. Тупая телица…»

Он нервно расхохотался, отрывая от себя ее руки. Она не узнала его! Строит глазки и вот пытается напугать. Но что же сделать с ней? Ведь умишка хватит, чтоб наябедничать Канарии о демоне.

Он обнял ее, лихорадочно думая. Мератос пискнула, с восторгом елозя по нему грудью.

— Я сражен твоей красотой, милая. Как увидел, так и… так и все. Вот. Но я не могу сейчас. Я занят, мне нужно вернуться.

— У-у-у…

— Не грусти, прекрасноокая. Видишь, как я ласкаю тебя. Твои груди, м-м-м…

— Да, да мой божественный! Ты как Аполлон. А я твоя жрица будто бы. Да?

— Конечно! Поднимись к себе. Жди тихо, ни с кем не говори. Я приду к твоим покоям, когда пир закончится. Поправь платье. Вот так. Я стукну, и ты выйдешь.

— Правда?

— Конечно, золотоволосая! Мне пора.

Он оторвал от себя руки Мератос и попятился к выходу. Та с восторгом прижимая к груди кулаки, слушала тихие шаги. Вздохнув, позвала:

— А ты меня любишь?

— Конечно! — сладким голосом отозвался Техути, передернувшись, — иди и жди.

— Смотри же, люб мой. Если обманешь…

— Нет. Нет!

Он почти побежал по коридору, к новому всплеску испуганных воплей. И в бешенстве выругался, когда его руку схватила маленькая рука. Пихнул в спину Алкиною, выталкивая ее из арки во двор.

— Чего тебе, непослушная девчонка? Я занят!

— Ты обманул! Ты там был, а меня обманул! — девочка загородила ему дорогу, набычиваясь и мрачно глядя черными глазами, — ты мне говорил, что любишь!

Техути схватился за голову, топая ногой.

— Оставь меня в покое! Быстро спать!

— Ты говорил…

— Я лгал тебе. Ясно? Иди, забавляйся игрушками. А мне нужно решать взрослые дела.

— Ага. С пьяными девками дела, да? Лазить им в женское?

Техути оглянулся на двух рабов, что стояли поодаль, жадно слушая и ухмыляясь.

«Будь осторожен, используя свою силу с женщинами» прошелестел голос Онторо в растерянной голове, «иначе она обернется против тебя»…

— Алкиноя, послушай, — он взял девичью руку и сжал пальцы, наклонился к горячему уху.

— Я клялся, что никогда не лягу с твоей матерью. А эта девка, она просто девка. Обычная рабыня.

— Тогда клянись, что не ляжешь с рабынями.

— Хорошо. Я клянусь тебе, что не лягу. Не кричи. Над тобой будут смеяться рабы.

— Я их выпорю. Ты поклялся.

— Да. Иди спать. А то твоя мать выпорет меня.

Он быстро пошел к бассейну, откуда ему навстречу спешила Канария, метя плиты широким подолом. За спиной Техути негромко издеваясь, засмеялись рабы, и он оглянулся, надеясь запомнить их лица. Но хозяйка уже налетела на него темной тучей, сверкая молниями глаз.

— Я плачу тебе не за то, что ты разгуливаешь, где хочешь! Мне что, самой следить за праздником?

— Моя госпожа, прости. Алкиное приснился кошмар, я успокоил ее. Хотел отвести к дому.

— У Алкинои есть нянька и три рабыни! Немедленно иди к демону. Я хочу, чтоб он вошел в загородку. Сейчас!

— Там же эта, дикарка.

— Да! Вот пусть он тоже попрыгает вместе с ними. Задавит змею и убьет девку. Ночь на исходе, распорядитель, пора завершать зрелище.

Техути посмотрел на демона, дремлющего на краешке бассейна.

— Мне что, самой приказывать уроду? — возвысила голос Канария.

— Нет, моя госпожа, уже иду.