Хайди

Хайди послушалась. Старик открыл дверь, и Хайди вошла за ним в просторное помещение, которое занимало всю хижину целиком. Тут стоял стол, а при нём стул; в одном углу находилась лежанка дедушки, в другом висел над очагом большой котёл; в противоположной стене была большая дверь, и дед её открыл. Оказалось, это шкаф. В нём висела его одежда, на одной полке лежали несколько рубашек, носки и шарфы; на другой стояли тарелки, чашки и стаканы, а на самой верхней лежали сыры, круглый каравай хлеба и копчёное мясо, потому что в этом шкафу хранилось всё, что было у Дяди Альма и что требовалось ему для жизни. Как только он распахнул шкаф, Хайди быстро подбежала и затолкала свои вещи внутрь, поглубже за дедову одежду, чтобы не так просто было их потом найти. После этого она внимательно огляделась в помещении и сказала:

– А где я буду спать, дед?

– Где понравится, – ответил тот.

Хайди только того и надо было. Она обежала все углы и осмотрела все местечки, где можно было бы устроиться на ночлег. В углу за дедовой лежанкой была приставлена лестница. Хайди взобралась по ней и попала на сеновал. Там лежал ворох свежего, душистого сена, а через круглое слуховое окно можно было выглянуть наружу; отсюда открывался вид на долину.

– Вот здесь я буду спать! – крикнула Хайди сверху. – Как тут хорошо! Иди сюда, посмотри, как здесь хорошо, дед!

– Да знаю, – ответил снизу дедушка.

– Сейчас я устрою себе постель! – снова крикнула Хайди, деловито снуя по сеновалу. – Но тебе придётся подняться сюда и принести мне простыню, ведь для постели нужна простыня, на неё и ложатся.

– Да-да, – отозвался снизу дедушка, озадаченно постоял и направился к шкафу. Порывшись там, извлёк из-под рубашек кусок холста, который вполне мог послужить простынёй.

Он поднялся по лестнице. На сеновале уже было сооружено вполне приличное ложе: в изголовье сено настлано повыше, и само изголовье располагалось как раз напротив слухового окна.

– Всё правильно сделала, – одобрил дедушка, – сейчас постелем простыню. Но погоди… – Он подхватил из вороха изрядную охапку сена и растряс его по лежанке, удвоив её толщину, чтобы под ней не ощущался жёсткий настил сеновала. – Вот теперь давай застилай.

Хайди быстро приняла у него из рук полотно и еле его удержала – таким тяжёлым был домотканый холст, но это оказалось только к лучшему: сено не будет колоться сквозь плотный покров. Сообща они застелили ложе, а где холстина была шире и длиннее, там Хайди её ловко подоткнула. Теперь ложе имело ладный и аккуратный вид, и Хайди встала перед ним, задумчиво его оглядывая.

– Мы кое-что забыли, дед, – сказала она.

– Что же? – спросил он.

– Одеяло. Ведь, ложась в постель, забираются внутрь между простынёй и одеялом.

– Да? Ты так считаешь? А если у меня нет? – сказал старик.

– О, это ничего, дед, – успокоила его Хайди. – Тогда нагребём сена и на одеяло. – И тут же бросилась к копне.

– Погоди-ка минутку, – сказал старик, спустился по лестнице и подошёл к своей лежанке. Вернулся он с большим, тяжёлым рядном [1] и положил его на пол. – Поди-ка, это будет получше сена, а?

Хайди принялась тянуть сложенное рядно туда и сюда, напрягая все силы, чтобы развернуть его, но оно не поддавалось её слабым ручкам. Дедушка помог, и теперь, когда дерюжка покрывала постель, всё приобрело завершённый вид. Хайди стояла перед своим новым ложем и не могла налюбоваться:

– Прекрасное одеяло, и прекрасная постель! Скорей бы ночь, чтобы лечь спать.

– Я считаю, не мешало бы сперва поесть, – сказал дедушка, – как ты думаешь?

Хайди в пылу устройства своей спальни забыла обо всём на свете, но теперь, при упоминании о еде, почувствовала сильный голод, ведь она сегодня целый день ничего не ела после своего утреннего ломтя хлеба и нескольких глотков слабого кофе, а путь проделала немалый. И Хайди подтвердила с полным согласием:

– Да, я тоже так считаю.

– Ну так спускайся вниз, раз уж мы сошлись во мнении, – сказал старик и последовал за ребёнком.

Внизу он подошёл к очагу, придвинул к себе маленький котёл, висевший на цепи, сел на деревянную треногу и раздул огонь. В котле зашумело, а под ним старик держал над огнём на длинной железной вилке большой кусок сыра, поворачивая его разными сторонами, пока он не подрумянился до золотистого цвета. Хайди смотрела с напряжённым вниманием; должно быть, ей что-то пришло в голову: она вскочила, подбежала к шкафу и засновала туда-сюда. Тут и дедушка подошёл к столу с котелком и обжаренным сыром на вилке; а на столе уже лежал каравай хлеба, стояли две тарелки с двумя ножами, всё было расставлено как следует, поскольку Хайди ещё перед этим приметила, что где находится в шкафу, и знала, что им понадобится для еды.

– Так-так, это хорошо, что ты думаешь своей головой, – похвалил дедушка и положил обжаренный сыр на хлеб, словно на блюдо, – но на столе ещё кое-чего не хватает.