Хайку из бездны. 1111 хоррор-хайку

Заброшенный дом.
Однажды жил в нём даймё,
кроваво жесток.

Не сердце – камень,
он пощады не ведал.
Любил только дочь.

Брови – высоки,
в руках – трепетный веер,
а зубы – черны.

Влюбилась она —
в юнца, какой не чета.
Отец против был.

Люд утром видит:
повешенный у ворот.
Узнала и дочь.

Следом шагнула
без сомнений и страха.
Взвыл ночью даймё.

Дом тот ветшал.
Время всё не кончалось.
Погиб и даймё.

Заброшенный дом.
Однажды жил в нём даймё,
кроваво жесток.

Бродит там дева,
жениха ждёт наивно.
Но он – не придёт.

Брови – высоки,
в руках – трепетный веер,
а зубы – черны…

Волосы чешет,
кимоно поправляет,
замуж желает.

Вот только нутром —
ёкай голодный давно.
Оно лица жрёт.

Бедняк туда лез:
вдруг богатства несметны?
Но не вернулся.

Серые кости
со следами зубов – вот
память о нём.

Константин Волкичевский НАВЕЯННОЕ ЭДГАРОМ ПО

Луна молода.
Я один с новобрачной —
вдруг чувствую взгляд.

Чёрным агатом
в окне блеснул глаз птицы —
сгустились тени.

Милая дрожит,
ко мне робко прижалась —
на ощупь как лёд.

Ночи нет конца.
Заснул непокойным сном —
ворон всё там же.

Крик на рассвете.
Разжал в страхе объятья —
супруга мертва.

Скоропостижно.
Все врачи бессловесны —
ни хворей, ни ран.

Скорбь гложет сердце.
Один на хладном ложе —
вдруг вижу: он там.

Ворон на ветке.
В чёрном глазу блик лица —
дух моей жены.

Алиса Горислав ВАНЮДО

Жестокий даймё!
Есть предел жажды крови?
Желаешь ещё?

Голосом людским
кричит твоя повозка.
Дорога – в крови.

Скрипят колёса —
воплей не слышно почти.
Дорога – в крови…

Захворал тяжко.
Никто не пришёл к одру —
и твой родной сын!

Жестокий даймё!
В посмертии потерял
тело и душу.

Голова сидит
на скрипучем колесе.
Держись далеко!

При жизни таскал
он людей за повозкой —
и после неё.

Константин Волкичевский ПУСТОЙ ДОМ

Сижу у окна.
Перед глазами пустырь.
Почти ни души.

Если кто ходит,
то робко и второпях —
дом с дурной славой.

Ведь тут, как-никак,
случилась жуткая смерть —
твердел весь город.

Более того —
труп лежит там же: мой труп.
Смрад тлена, рой мух.

Я воочию
видел, как гниëт моя
плоть. Сижу рядом.

Зря не ходите
в гости, зря боитесь – мне
здесь одиноко.

Взял бы за руку,
показал бы, где умер —
и оставил там.

Алиса Горислав АБУРА-АКАГО

Шелест соломы;
камень, а не голова —
плюгавый ёкай.

Ни зги не видать
на перекрёстке Оцу —
Дзидзо во мраке.

Погасший андон!
Масло у Дзидзо украл
плюгавый ёкай.

Смерть настигает.
Кто украл, тот и отдаст:
душа пылает.

Жил-был человек.
Остался вместо него
плюгавый ёкай.

Жадный торговец!
Помни о посмертии —
не бери масла.

Олег Волынский ПРИ СВЕТЕ ЛУНЫ