Хайку

Сын унаследовал дело отца, его звали Сантэцу. Отличался он тем, что имел редкостный, прямо сказать, превосходный мужской признак, с виду словно гриб мацутакэ. И вот взял он себе жену; когда же впервые собрался соединиться с ней, крепкая дубинка его вдруг опала, став маленькой и мягкой, словно фитиль лампы, и никакого толку от неё не было. Он и конфузился, и раздражался, и негодовал, а в конце концов решил: "Переменю-ка я жену, может, с другой больше повезёт". Сменил он их сотню, но так ничего и не достиг. Он впал в безумную ярость и теперь живёт один.

Я-то думал, что такое бывает только в "Собрании подобранных сокровищ Удзи" или в других древних книгах, но самому быть свидетелем… Люди тихонько шептались, что такова, верно, была месть тех змей — пресечь его род.

Жизнь всех существ и тварей, даже блох и вшей, должно ценить наравне с человеческой. Убивать же спаривающихся животных — самый большой грех.

(Сборник японских легенд и сказаний, XIII век.)

*

Вишни и те

Могут противными стать

Под писк комаров.

*

Муравьиная тропка

Не от той ли гряды облаков

Берёт начало?

*

На коже девичьей

Следы от блошиных укусов

И те прелестны.

*

"Дайте-дайте!" -

Плача, ручки тянет дитя

К светлой луне.

Тоскливо становится сиротке…

Тоскливо становится сиротке, когда дети распевают всем известную песню: "С пальцем во рту у ворот стоит…" Он не играет с другими детьми, а целыми днями сидит, сжавшись в комок, один-одинёшенек под кучей хвороста или мисканта. И так ему грустно…

Лети же сюда,

С тобой поиграем вместе,

Воробышек-сирота!

Сочинил в 6 лет. Ятаро Кобаяси, псевдоним — Исса

*

Дурачат людей,

Только приблизишься — нет их,

Светлячки на лугу.

*

Вечерний туман.

Помнит каждую щель моста

Умная лошадь.

*

Флейте-манку

Вторит — "Послушай, как надо!" -

Из чащи олень.

*

В мире людей

Даже луна почему-то кажется

Немного хворой.

*

Дикие гуси,

Ссориться вам не стоит,

Все хороши!

*

Хижина трезвенника!

Что толку, что рядом цветут

Хризантемы?

Когда радостей слишком много…

Когда радостей слишком много, неизменно приходит беда, таков удел нашего бренного мира. Но как примириться с тем, что эта малышка, которой жить бы ещё и жить, с сосной вековечной равняясь годами, этот маленький зелёный росток, которой и успел-то выпустить всего два весёлых листика, волею случая — так вода попадает внезапно в ухо спящему — была избрана жертвой страшного бога оспы, и по всему её телу высыпала сыпь. Мучительно горько смотреть, как нежный цветок блекнет под грязным дождём.

Прошло три дня, и сыпь стала подсыхать. Обрадовавшись, мы поспешили смастерить "соломенного монаха", чтобы, окропив его вином, выпроводить бога оспы. Но малютка продолжала слабеть, с каждым днём надежд оставалось всё меньше, и наконец на двадцать первый день шестой луны она, вместе с цветами "утренний лик", покинула этот мир. Мать, припав к её мёртвому лицу, громко рыдала, но увы…

В такие минуты хотя и делаешь вид, что смиряешься, говоря: "Жаль, что бегущая вода не поворачивает вспять, а цветы, упавшие на землю, не возвращаются обратно на ветки", — но как же трудно рвать путы желаний и чувств, привязывающие тебя к миру.

Век росинки —

Он и есть век росинки, не более,

И всё же, и всё же…